Простейшие чувства
Настолько безветренно было в ту полночь и пусто,
Одною мечтой о достатке был густ, как сметана,
На стройке сгустились флюиды унылого блуда.
|
Борис Штерн в приступе "простейших чувств |
Но было бессмысленным медленных чувств половодье -
подобно театру без зрителя тужился город.
Одни лишь собаки, дворовые волчьи отродья,
щетинились, скалились, жались к кустам и заборам.
Рябая лунища за свалку плелась небесами,
и дряхлое время тянулось, часы за часами,
сливаясь в недели и годы последней декады
какой-то эпохи. Эпохи чьего-то заката.
Мы жили в то время, мы были не так уж и плохи.
Простейшие чувства нас, грешных, порой выручали
от злейшей кондрашки, чтоб медленно, в меньшей печали
дожить до скончанья какой-то забытой эпохи.
1994
Апокалипсис отменяется
Урожденный счастливец! Пока Земля
держит путь за Солнцем во млечной гуще,
в сенокосную полночь ступай в поля
за глотком созвездий на сон грядущий.
Бетельгейзе, с адских дрожжей разбухши,
тяжело мерцает багровой тушей.
Прожигает короткую жизнь Денеб.
Юной стайкой летят из гнезда Плеяды...
Все кишит и искрится! Какого ляда
пыль догматов долдонит о Cудном Дне?
Сводный хор лягушек, цикад и иже
с ними, в такт мерцанью крещендо выжав,
задает концерт - в небесах аншлаг.
Бледный ангел с трубой улетел, унижен.
Сто пророков покинут сей мир таким же,
сто пророчеств гневно излив в дуршлаг.
Недосуг терзаться больной дилеммой -
кто ты есть: венец или червь Вселенной -
шире шаг на шабаш толпы стогов!
Кто сказал - "венец-или-червь"?!... - Ты путник
молодого пространства! Пускай запутан,
да прочтется ребус твоих следов!
Апокалипсис сорван. Звезда с звездой
обсуждают прелести знойной Веги.
В их лучах все живое само собой
держит путь от Альфа к вратам Омеги.
1995
Шабашка
Предо мной бадья с раствором,
за спиной пустырь в ромашке.
Деревенские просторы,
ежегодная шабашка.
Жижа свежего замеса,
тошнота от здешней пищи
и надежда, что за месяц
выйдет чистыми по тыще.
Веселей шуруй лопатой,
теоретик мой любезный!
С нашей дохлою зарплатой
тыща нам весьма полезна.
Наша речь и рожи наши
здесь добра не предвещают.
Нашей участью мамаши
юных олухов стращают.
Ну а мы обид не кажем,
кроем зло и месим рьяно
и хлебаем эту кашу
ради тыщи деревянных.
Остаются две недели
этой потной грубой яви,
и бухгалтер в самом деле
по куску нам отслюнявит.
Еще десять лет, покуда
мой напарник Стас Багринский,
отрешенный, словно Будда,
навсегда уедет в Принстон.
И двенадцать лет до часа,
когда я со злой отрадой
по субсидии от НАСА
умотаю в Колорадо.
Очень скоро канут эти
деревянные бумажки.
Много позже по планете
разметает всю шабашку...
А покуда суть да дело -
время щи хлебать в столовой.
И плевать страна хотела
на своих яйцеголовых.
1993
Стакан
Кинжалу
О чем грустит граненый мой стакан
в шкафу меж рисом и крупой перловой?
Возможно, вспоминает Абакан,
где я его похитил из столовой.
О времена! Не раз, любимец наш,
он шел по кругу кубком ритуальным
с сиятельным С2Н5ОН,
воспламеняя цепь речей астральных.
Теперь, пылясь меж круп, теряя нить,
осталось вспоминать о давнем блеске.
Жизнь отсырела - не воспламенить!
Нам нечего сказать и выпить не с кем!
Ну что, поэт? дошло?! Не так ли ты
пылишься, никому не нужный даром?
утратить назначенье - полбеды.
Ты потерял престиж и гонорары!
И я взываю к милости небес:
о, боги, если вы не истуканы,
верните назначение и блеск
поэту и граненому стакану!
1993