Начало

Конец

 

Мирон ИЛЮХИН. ПЕРЕВОРОТ. Окончание

ЧАСТЬ 2. ПРОЦЕСС

1. Нехорошая квартира

Лифтёрша баба Люся даже слегка обеспокоилась. Больно много подозрительных личностей впёрлось в подотчетный ей подъезд. Время стояло весьма позднее, и делать всем этим типам здесь было совершенно нечего. По разумению бабы Люси прошло не меньше 50-ти человек. Правда, все они вежливо здоровались, а некоторые даже дарили ей маленькие букетики цветов. Это как раз и было самым подозрительным, и баба Люся решила на всякий случай позвонить в милицию. Но едва она сняла трубку телефона, как сверху спустился невесть откуда взявшийся здоровенный негр. Этого страхолюда лифтёрша вообще не помнила. (Стоит признать, никакого колдовства и прочих потусторонних штучек – баба Люся, не желая себе в этом признаваться, в последнее время заметно сдала: по ночам её мучила бессонница, а днём она то и дело впадала в сладкую дремоту). Вот во время одного из таких приступов здорового сна мимо неё и прошествовала в квартиру Чекалиных делегация, возглавляемая м-ром Вайленсом. Макс, по традиции замыкающий шествие и срубающий при необходимости хвосты, даже пригляделся к лифтёрше – не прикидывается ли она, но убедился, что бабуля в реальной отключке.
Пока баба Люся в панике прикидывала, что же ей делать с негром, которых она видела раньше только по телевизору, тот вежливо предъявил ей удостоверение капитана ОБХСС на имя Карла Моисеевича Бимбова. Баба Люся, взяв себя в руки, примерно две минуты елозила по удостоверению носом, сличая фото с оригиналом, и пришла к неутешительному выводу, что ксива настоящая. Только она собралась задать негру пяток-десяток уточняющих вопросов, как он приложил чёрный, блестящий, размером с её цыплячью шею палец к не менее толстым, что твои оладьи, губищам:
- Только, тсс – дело государственной важности! Прошу вас быть настороже и при малейших отклонениях от нормальной обстановки, извещать меня по данному номеру телефона…
Он положил перед лифтёршей внушающую уважение визитку с номером и бесшумно удалился. Если честно, то на визитке (золотом по бордовому да ещё в соседстве с государственным гербом!) был написан номер справочной аэропорта Внуково. Бимбо ничем не рисковал, он прекрасно знал, что по этому номеру ни одному простому смертному не удавалось дозвониться в течение последних 4 месяцев.
Приобщённая к тайнам высших государственных сфер лифтёрша не менее часа раздувалась от важности и преисполнялась уважением к самой себе, но затем её начало разбирать неодолимое и естественное женское любопытство. Любопытство оказалось гораздо сильнее любых ответственных поручений, и баба Люся покинула свой пост, отправившись на разведку. Примерно в 23:45 в азарте не замечавшая усталости баба Люся в своих изысканиях добралась аж до восьмого этажа, и в этот момент заработал лифт.
- Странно, – подумала она, прислушиваясь, – я ведь, когда уходила, точно его выключила и рубильник заперла. Сломали, что ли замок, нелюди?
Баба Люся то металась по лестничной площадке, то прикладывала ухо к дверям лифта, стараясь угадать на какой этаж он приедет. Лифт приехал на восьмой – баба Люся едва успела отпрыгнуть от открывающихся дверей и приготовилась прочитать нотацию паразитам, посмевшим покуситься на вверенное ей имущество.
Из лифта вышло ещё трое типов из тех, что ломился в подъезд по приглашению негра-капитана. Среди них как на грех было множество личностей странных и даже подозрительных, хотя, познакомившись со стражем экономической безопасности страны, скрывающемся в личине афроамериканца, баба Люся уже была готова ничему не удивляться. Вот и новая партия пришельцев больше походила на каких-нибудь киноартистов в гриме, нежели на работников славного ОБХСС.
Первой шла роскошно, в стиле ретро одетая дама, лет 25, следом – смахивающий на клоуна молодой мужик в желтых колготках, синих коротких штанишках, сиреневой жилетке и красных блестючих полусапожках с загнутыми носками. Сопровождал за эту странную пару нормально одетый незаметный парень, средних лет и среднего роста. Бабу Люсю от одного только вида мужика-клоуна непроизвольно передёрнуло – она была дамой строгих правил, а поскольку никаких других ассоциаций, кроме хрущёвского «пидараса», этот тип не вызывал, лифтёрше очень захотелось сказать ему какую-нибудь гадость.
Но тут их взгляды встретились, и приготовленные нелицеприятные, но абсолютно справедливые слова застряли у бабы Люси в горле. Уж больно взгляд у этого клоуна оказался не клоунский – жёсткий, цепкий, властный и вместе с тем какой-то не по-доброму прозрачный. Точно это был не взгляд клоуна, а был это взгляд… убийцы. Баба Люся в далёкой и достаточно бурной молодости не раз с такими взглядами сталкивалась. Не всю же жизнь она просидела лифтёршей – бывалоча, доводилось сиживать и в более серьёзных подъездах. Например, в подъезде №2 Дома на Лубянке… Или на главном входе шарашки, что в Сокольнической глухомани… В те подъезды мужики с такими взглядами через одного попадались. А то и чаще.  
Поэтому наблюдательная по жизни и по роду службы баба Люся поторопилась переключить своё внимание с «не клоуна» на его спутницу и отметила, что дама очень красива, но вот с одной рукой у неё беда – даже не на что одеть перчатку. На другой руке перчатка (чёрная, ажурно-изящная) присутствовала. Баба Люся прониклась сочувствием к молодой женщине, но не настолько, чтобы забыть о цели своего появления на 8-м этаже, во-первых, и неизвестно каким образом заработавшем лифте, во-вторых.
Ещё больше баба Люся напряглась, когда вся троица, не обратив на неё ни капельки внимания (если не считать мимолётного мертвенного взгляда «убивца»), прошествовала в квартиру №80, принадлежащую супругам Чекалиным, которые по самым достоверным сведениям находились сейчас в длительной зарубежной командировке. Бдительную лифтершу вконец затерзали самые смутные сомнения. По её понятиям окружающая обстановка предостаточно отклонилась от нормы – пора было ставить в известность товарища черномазого капитана. А то, что она не позвонит, а доложит напрямую – так это только ввиду повышенного усердия и пущего порядку для!
 Тем более что для доклада и ходить-то далеко не надо. Зоркая не по годам баба Люся таки засекла, что дверь вновь прибывшим открыл тот самый негр. В темноте прихожей лифтёрша его не разглядела, но кому там ещё быть, если самого человека не видать, зато зубы и белки глаз сверкают лампочками дневного света?!
По всей вероятности, и предыдущие гости тоже направлялись именно сюда. Где они там все помещаются, размышляла баба Люся, и что это за мода в отсутствии квартировладельцев, использовать жилище неизвестно для каких целей. Милиция – милицией, а совесть-то надо иметь! Потоптавшись в остатках нерешительности на площадке, баба Люся уже совсем было собралась ткнуть пальцем в кнопку звонка, как из квартиры послышался бой курантов.
- Полночь, – успела подумать лифтёрша, как дверь, около которой она стояла, неожиданно распахнулась настежь. Из тёмной прихожей потянул сильный сквозняк, остро пахнуло болотной затхлостью и могильной сыростью. Что-то громко и довольно зловеще заскрипело, гулко ухнула и захлопала крыльями невидимая птица. Баба Люся оторопело попятилась, но сквозняк в мгновенье превратился в мощный вихрь, который без видимых усилий поднял лифтёршу в воздух и перевернул вверх ногами. Баба Люся, дёргая ногами и тихонько повизгивая, судорожно пыталась поправить свалившуюся на голову юбку, не столько из соображений нравственности, сколько из боязни задохнуться. Вихрь, вроде бы дувший из квартиры наружу, раздвоился. Один невидимый рукав сделал хитрый вираж и втянул бабу Люсю внутрь, другой –  шустро прошёлся по этажам, подняв застарелую пыль, прихватил по дороге кота, спящего на подоконнике между 3-м и 4-м этажами, и вместе с отчаянно мяукающим зверем тоже скрылся за дверями 80-й квартиры, надёжно отрезав привычный мир людей от неисследованного царства нечистой силы.


2. Весёлый вечер
 
Вадик и Света вышли из кабинета директора слегка обалдевшими.
- Да, и последнее, – донёсся голос Христофора следом, – если будет совсем плохо, креститесь сверху-вниз, справа-налево, и приговариваете: «чур меня, сгинь нечистая сила", живы будете… даст бог. Ни пуха, короче…
- Спасибо, - машиналъно-вежливо сказал Вадим.
- К чёрту! – куда более логично в сложившихся обстоятельствах сердито поправила его Света. Настроение репетировать у неё, разумеется, пропало, хотя деваться было некуда. Ведь, как и обещал Христофор, время в кабинете остановилось. Когда ребята, вернувшись в коридор, дружно посмотрели на часы, то обнаружили, что по-прежнему полшестого.
Света, переодеваясь в рабоче-танцевальную форму, подумала, что зря отпустила Вадика домой. И хотя всё произошедшее какие-то 15 минут назад уже казалось неумной фантасмагорией, какой-то странный червячок сомнения в душе ворочался. Вечер после репетиции она планировала провести с Торгаевым, с которым в обычной жизни не стоило почти ничего не бояться. Серёга был мастером спорта по дзюдо, но вряд ли смог бы устоять против того же Христофора, одним дуновением обращавшего живую плоть в камень. Тем более – милицейскую! В таких ситуациях, какие могли ожидать её сегодня, нужен, как говорится, не сильный человек, а грамотный.
И вообще, по хорошему, стоило бы отменить свидание с Серёгой – и настроение у неё не то, и… Вот ведь какая штука: если раньше она воспринимала Ныркова исключительно как хорошего знакомого, максимум – приятеля, то сегодняшние события заставили Свету как-то посмотреть на Вадика с другой стороны. Да и совместные переживания-приключения волей-неволей сближают.
Они с Вадимом договорились встретиться в 10 часов вечера на "Новослободской" – для того, чтобы попасть на процесс вместе, ребята должны были изобразить любовное свидание. По словам Христофора, абы кого в качестве Светкиного сопровождающего на процесс не пригласят. Постарайтесь относиться друг к другу как можно благожелательнее, напутствовал их Христофор, у них там датчики эмоций стоят, не слишком чувствительные, правда, но полное равнодушие или явную неприязнь уловят точно… Ну с этим-то проблем не будет, подумали в тот момент оба, какое там равнодушие, а тем более неприязнь! Даже Светка, даже ДО ТОГО, иногда подумывала: приятель – приятелем, а при случае с ним очень даже неплохо можно было бы… Про Вадика и говорить не приходилось – ему только дай волю продемонстрировать свое самое положительное к Светке отношение – тут же не заржавеет!
Но если Нырков поехал домой готовиться к вечерним приключениям и собираться духом, то Светке пришлось буквально раздвоиться. Не очень-то легко после свидания с официальным женихом переключаться на не менее романтическое приключение. Короче, всё время после беседы с Христофором и расставания с Вадимом она чувствовала себя не в своей тарелке. Света дважды наступила на ногу партнёру, чем его очень удивила, нервно реагировала на замечания руководителя группы, в коротких перерывах старалась остаться одна, чтобы кто-нибудь случайно не заинтересовался её неадекватным состоянием. Серёгу, примчавшегося в дискоцентр едва ли не на полчаса раньше назначенного срока, встретила неласково, да и после репетиции вела себя с ним рассеянно и порой настолько сдержанно, что тот, в конце концов, обиделся.
- Извини, пожалуйста, Серёжа, я сегодня почему-то очень устала, – не слишком виновато говорила Света, выпроваживая своего жениха домой в самом начале десятого – только и позволила, что чашку чая с дороги выпить. По этому поводу даже мать её не удержалась:
- Чего это ты с ним так сурово?
Дочь в ответ лишь неопределённо дёрнула плечами и не слишком убедительно заверила, что всё в порядке, бывает и суровей.
И совсем уж мама удивилась, когда Света, так и не поужинав, в половину десятого куда-то намылилась.
- Поеду к Тоне Шалимовой, за лекциями, – объяснила она причину ухода.
- Так поздно?!
- Мне срочно, – Света не очень беспокоилась за достоверность своих объяснений, ведь Тоня, жена Игоря Шалимова, с которой Ковалёва училась раньше в одной группе, теперь после академического отпуска в связи с рождением ребёнка оказалась на курс младше и помочь ей с лекциями ну никак не могла.
Вадим прибыл на "Новослободскую" минут на 20 раньше условленного срока и беспокойно ходил вокруг автобусной остановки, на которую должна была приехать Света. Он волновался – и удивлялся себе. Ведь его в гораздо большей степени лишала покоя не перспектива каких-то неведомых, потусторонних и, скорее всего, небезопасных чудес, а возможность (как выражался новый молодой вождь) углУбить и расширить отношении со Светой Ковалёвой. И плевать на то, что это вечернее свидание с необходимостью изображать «благожелательность» им устроила нечистая сила. Говорят, в любви все средства хороши. И если бы ему кто-нибудь сей момент поведал, что Света уже подала заявление в загс с другим мужчиной, Ныркова бы это не остановило. Как подала, так и заберёт. Или не заберёт, но им не воспользуется…
Светку, тем временем трясло не меньше, хотя и по несколько иным причинам. Она предпочитала решать проблемы по мере их поступления. Её гораздо больше беспокоило то, что могло начаться после полуночи и ни в какие рамки не укладывалось. А вот свидание с Вадимом, пусть и долженствующее изображать любовное, по её мнению не являлось никакой проблемой! Свидание представлялось делом не только привычным, но и приятным.
Может быть поэтому, как и полагается настоящей женщине, Светка задержалась минут на 15, во многом из-за того, что постаралась сотворить со своей внешностью нечто такое, что бы произвело максимальное впечатление на Ныркова. Своей цели она добилась с лёгкостью – Вадик  был восхищен. После принятия душа Света уложила волосы, поярче подкрасила губы, положила лёгкие тоны на веки. Надела она темно-бордовую мальчиковую рубашку-куртку с короткими рукавами и множеством застёжек-молний, юбку чуть выше колен и босоножки малинового же цвета. Ансамбль дополнили клипсы в Сиде звёздочек, белые носочки и не менее белоснежный кокетливый бантик в пышной короне волос.
- Ну мать, тебя только на витрину… или сразу на подиум! – оценил её внешний вид Вадим, с трудом отрывая взгляд от того места, до которого была весьма демократично расстёгнута Светкина курточка. Если она так нарядилась ради меня, то это можно рассматривать как существенный успех, думал он, особенно после стандартного дневного набора из джинсов, водолазки и кроссовок.
- Эх, была у меня мысль цветы тебе подарить, – соврал Вадим, – но ты и без них хороша.
- Тю! Молчал бы уж, кавалер! Планы надо не докладывать, а воплощать в жизнь!
И Света, тем не менее, благосклонно улыбнулась. Насколько она знала Вадима, комплименты, даже столь спорные, он расходовал очень экономно. И вообще от него исходила какая-то спокойная уверенность. Напряжение, не отпускавшее Свету после общения с Христофором, при встрече с Нырковым явственно начало улетучиваться.
- Что будем делать до двенадцати? – спросила она.
- Caмоe полезное сейчас, особенно для тебя, – сказал Вадим, от которого не ускользнул тот факт, что Света заметно нервничает, – разрядиться. Расслабиться. Релаксировать…
- Боже, какие умные слова… Что ты имеешь в виду под разрядкой?
- Я имею в виду, что надо тупо выпить.
- Но я не пью. Тем более тупо!
- Совсем-совсем не пьёшь? А если выпить вдумчиво?
- Ну, если вдумчиво… 
- То есть согласие есть продукт непротивления сторон?
- Непротивление наличествует, а организация? Где тут можно выпить? Ты меня в ресторан приглашаешь?
- Да я б пригласил, но разве сейчас куда-нибудь пробьёшься без предварительного заказа…
- То есть ни одного места, где можно сейчас выпить, ты не знаешь! – с обличительным и слегка передразнивающим пафосом воскликнула Света
Вадим задумчиво поскрёб затылок, потом посмотрел на часы.
-Пойдём, – решительно сказал он, твёрдо взял даму под руку и повёл в направлении ближайшего телефонного автомата. Они втиснулись в будку. Вадим почувствовал прикосновение её тела, запах её духов и неправильно набрал номер. Со второго раза он таки попал к Шалимову.
- Здрасте, Игоря можно?
- А не поздно? – Света чуть посильнее притиснула его грудью. Вадим в экстазе закатил было глаза, но, собравшись духом, помотал головой, мол, не мешай и нет, не поздно.
- Привет, старик! Вы ещё не спите? А слышу-слышу… Гуляете, стало быть?.. В разгаре?.. Хороший у вас ребёнок – над ним из пушки палить... А кто у тебя? Ну-у, отлично, а долго ещё сидеть собираетесь?.. Всего-то четверть одиннадцатого… Да нам тут срочно понадобилось выпить! Не хватило, можно сказать… Ну мне и Светке… Именно Ковалёвой… Вот такой я простой парень… Пьёт, оказывается… Не толкайся, и так дышать забываю… Это я не тебе… Мы рядом совсем, на "Новослободской"… Ага, как раз автобус идёт, мы побежали. Ждите!
- А они нас найдут? – переводя дыхание, спросила Света, когда они влетели в отходивший автобус.
- Кто они? – искренне не понял Вадим.
- Ну эти… нечистые…
- Ах, боже ты мой, мне бы твои заботы! Конечно, найдут, если надо будет, не маленькие! А если не найдёт, неужели мы расстроимся?!
- Да, пожалуй, что и нет…
Тут автобус качнуло на повороте, и Светку буквально бросило Вадиму в объятия. Их лица оказались на расстоянии прямого контакта – и никаких напоминаний о необходимости демонстрации обоюдной доброжелательности им больше не потребовалось.
Празднества у Шалимовых по поводу сдачи последнего экзамена действительно достигли апогея. Мужики уже приняли изрядно и приятно захорошели. Впрочем, и боевые подруги тоже не отставали, особенно после того, как уложили маленького Стаса, которому и впрямь никогда не мешали оттягивающиеся в полный рост взрослые.
Компанию Игорю ввиду неожиданного соскока Вадика составил Шурик Максименков. Да не один, а с супругой. Они оба учились в одной группе с Ковалёвой, а раньше в их тесный круг входила и Тоня Шалимова. Сашку Нырков знал хорошо – они вместе играли за футбольную сборную института. Народ до самого момента появления новых гостей явно не верил в возможность «кооперации» Вадика со Светой. Даже при всей вольности современных нравов, ну не могла без пяти минут замужняя дама в такое позднее время общаться с «посторонним» мужчиной. И Шалимовы, и Максименковы неплохо ориентировались в личных делах ребят каждого по отдельности, но им никогда не приходило в голову, что пути Ныркова и Ковалёвой могут так конкретно пересечься.
На счастье Вадима на столе ещё оставалось, считай, полбутылки водки, на которую жёны смотрели с явным сомнением. Их благоверные после принятия изрядной дозы уже непрочно держались на стульях. Так что визит Вадима, тоже известного своим умением потреблять горячительные напитки в количествах, недоступных среднему гражданину, представилось некоторым даже благом. Нырков не без удовольствия хлопнул штрафную, сообщив, что весь день об этом мечтал, так как заслужил, да всё никак не получалось.
Света, к удивлению собравшихся, решила не отставать – и, зажмурившись, на едином дыхании, мелким глоточками выпила целый бокал "Вазисубани". А после того как Вадим практически в одиночку, налив товарищами чисто за компанию, добил остатки водки, вновь прибывшие почувствовали себя почти на уровне с ветеранами застолья. Особенно приободрилась  Света. Напряжение окончательно ушло, она заулыбалась и превратилась из симпатичной, но озабоченной (в хорошем смысле слова!) дамы, в красотку-обаяшку. Вадим смотрел на свою приятельницу так, что вызывал тщательно скрываемые усмешки у прочих представительниц женского пола.
Мужики отправились в кухню курить, и, Вадим, хотя это дело не приветствовал, пошёл тоже – уж больно многообещающе подмигнул ему Игорь. На кухне Шалимов по секрету сообщил, что у него есть ещё и "малышка".
- Да ты что, – запротестовал Шурик, – меня жена убьёт.
- Так она не узнает, – поддержал хозяина Вадим, которому, признаться, не хватило.
- А как я до дому доберусь? Поздно уже.
- Да ты чё, начало двенадцатого, метро до часу, мы быстро!
Игорь деловито расплескал водку, причём половина, как самому трезвому, досталась Вадику.
- Слава богу, наконец-то пробило, – резюмировал он, заедая дозу солёным огурцом, – знаете, мужики, если я после сегодняшней ночи выживу, я вам такого порасскажу…
Мужики дружно заржали:
- От этого ещё никто не умирал!
- Мы Светке скажем, чтобы аккуратно, особенно по первости!
- Ну, нам-то ты вряд ли что нового расскажешь!
- Козлы… Во, козлы! Я же вовсе не про то, правда…
- Ага, ага, оправдывайся, – от души веселился Шурик, – лучше поделись опытом, как ты такую недотрогу совратил? Ведь, гляди-ка, даже выпить её заставил.
Но тут на кухню пришла Тоня и, недолго думая, разогнала всю малину:
- Ты, ухажёр, – сказала она Вадиму, – привёл даму и бросил, а она скучает.
- Как же я буду её развлекать? Фокусов показывать не умею…
- А в постели? – вмешался, гыгыкая, Игорь.
- Шалимов! Держи себя в рамках! – насмешливо возмутилась Тоня.
Следом явилась и вторая жена, Валя – с заботами о своём ненаглядном:
- Пойдём-ка домой, Сан Саныч, а то я тебя не довезу.
Вадим тихонько выскользнул из кухни прочь от супружеских разборок и на цыпочках прокрался в комнату. За столом в гордом одиночестве сидела Света и задумчиво потягивала вино.
- Надо же… Связался с тихим алкоголиком, – нежно сказал он. Света подняла на него блеснувшие в свете люстры глазищи:
- Вадик, и всё-таки мне страшно, не хочу я никуда. Здесь так хорошо… С тобой, – неожиданно даже для самой себя добавила она чуть дрогнувшим голосом.
Вадим обнял её за плечи, поцеловал в розовое ушко, носом убрал особо настырную прядь волос и прошептал:
- Не бойся, Светка, я сам боюсь.
Вернувшиеся из кухни опытные пары со стажем узрели идиллическую картинку, не оставляющую сомнений, что Вадим добился многого на поприще покорения Светкиного сердца.

3. Наследница Хомы Брута
 
Ночь была очень тёплая и ясная. Уже больше 50 минут Вадим и Света то просто сидели, обнявшись, то целовались на скамеечке в тени лип неподалёку от кинотеатра «Прага». Вадиму больше ничего от жизни не требовалось. Он думал, что если их всё-таки никуда не пригласят (а время-то уже за час зашкалило – и хорошо бы, блин, не пригласили!), то он так просто Светку домой не отпустит. Они настолько увлеклись друг другом, что поначалу не обратили внимания на довольно громкий и необычный для глубокой ночи звук, похожий на свист реактивного самолёта. Однако свист нарастал, становился оглушительным, и, казалось, что самолёт пошёл на посадку прямо улице Нижняя Масловка. Впрочем, такое предположение оказалось недалеким от истины. Ловко сманеврировав в переплетенье троллейбусных проводов, метрах в 20 от скамейки, где так замечательно коротали ночь Вадик со Светой, приземлилось устройство, смахивающее на гибрид ступы бабы Яги и мотоцикла с коляской. Сама баба Яга открыла боковую дверцу транспортного средства и, на ходу снимая шлем, бодро пошкандыбала к скамейке.
- Вот вы где, голубки, – пропела она.
В бабе Яге сведущие люди могли легко опознать любопытную лифтёршу из дома по Хользунову переулку.
- Пойдёмте-ка, милые мои, задерживаете вы нас, нарушаете распорядок.
- Куда это мы должны идти? – демонстративно сердито сказал Вадим, придерживая за руку порывающуюся встать Светку. Ему совершенно не хотелось никаких потусторонних приключений. Сиюсекундный статус его устраивал куда больше, и у Вадика теплилась надежда откосить от какой-либо мобилизации.
- Ты чего, – удивилась Света, застывая в неловком полуприседе, – это же…
- Так какое у вас к нам дело? – перебил её Вадим, продолжая прикидываться чайником, обращаясь к Бабе Яге. Однако та настроена была решительно.
- Ты, молодой человек, можешь вообще никуда не трогаться с этой скамьи! Хоть до самого утра! – сказала бывшая лифтёрша и изобразила некий замысловатый пасс рукой. Света почувствовала, что её распрямляет и неудержимо тянет вслед за сделавшей несколько шагов назад Бабой Ягой. Вадим же наоборот с одной стороны почувствовал необъяснимую слабость в пальцах и выпустил Светкину руку, с другой, попытался встать и не смог – не то ноги не держали, не то задница прочно приклеилась к скамейке.
- Нет, нет, – испуганно зачастила Светка, отчаянно выворачивая голову, – я одна не пойду, я только с ним… Ну, пожалуйста…
- То-то же, – сжалилась Баба Яга, – быстро оба в коляску!
Ребята, с облегчением почувствовав, что вернули способность самостоятельно двигаться, уже не выделываясь, дружно полезли в коляску ступы-мотоцикла, которая сверху оказалась прикрытой стеклянным колпаком и отдалённо напоминала пассажирское место крупной грузовой машины.
- Ремни пристегните, – ворчливо скомандовала Баба Яга, включая двигатель. Аппарат круто взял вверх и влево так, что Светку уже в который раз за сегодня крепко прижало к Вадиму. Она уже давно не противилась подобным причудам гравитации, а Нырков, более того –  с удовольствием ими пользовался. Света ответила на поцелуй и вздохнула озабоченно:
- Ох, и вляпались мы…
- Христофор не выдаст, свинья не съест.
- Свинья-то, может, и не съест, а Вайленс?
- А мы его крёстным знамением!
- А если сейчас перекреститься, что будет?
- Не вздумай, – отчасти в шутку, отчасти всерьёз испугался Вадим, – смотри, на чём летим! Шмякнемся, костей не соберём. Не хочется быть первыми в истории жертвами авиакатастрофы на ступе Бабы Яги...
Они долетели за каких-то 10 минут. Внизу промелькнули улица Горького, Кремль, Москва-река, Парк Культуры, аппарат пошёл на снижение и вскоре влетел в открытое окно на восьмом этаже дома по Хользунову переулку. Их уже встречали. Бимбо, неузнаваемый в костюме тоголезского вождя, состоящего из набедренной повязки и богатой боевой татуировки, был  предельно любезен и изысканно галантен. Даже серый мальчик Макс преобразился. В строгом черном костюме, в остроносых ботинках на умопомрачительно высоких каблуках, не то в парике, не то со стремительно отросшей слегка завитой шевелюрой, он вдруг стал неотвратимо похож на артиста Боярского. Свою наследницу встречал и сам Хома Брут. Он выглядел вряд ли старше Вадима, но вёл себя очень солидно, по-отечески. Подойдя к Свете, он, положив руки на плечи, степенно поцеловал её в лоб. Вадим почувствовал легкий укол ревности. Дальний Светкин прапредок оказался симпатичным (и здоровенным!) молодым парнем, куда симпатичней изобразившего его Куравлёва, и наследница немедленно, хотя может быть и непроизвольно, принялась строить ему глазки.
- Прошу вас, дорогие гости, – суетился вокруг Бимбо, – надо представить вас хозяину бала… Хома Матвеич, куда же вы, вы тоже с нами должны…
Вадим расторопно крутил головой и старался ничему не удивляться. Обычная кооперативная двухкомнатная квартира со смежно-изолированным комнатами размеры приобрела совершенно необозримые. Гостиная выполняла роль этакого предбанника, а через дверь, ведущую в маленькую комнату, был виден ночной не то парк, не то лес, время от времени озарявшийся какими-то странными сполохами. В кухне, куда провёл ребят Бимбо, располагалась спальня-кабинет мистера Вайленса. В глубине полутёмного громадного помещения четверо камердинеров, от которых явственно попахивало серой, готовили к балу самого сатану. Хома Брут взял Свету за руку и, кланяясь, подвёл к Вайленсу.
- Браво, – сказал тот, отстраняя одного из чертей, чтоб не застил, – а говорили, что у тебя дурная кровь и плохая наследственность. Смотри, какая девочка, просто приятно полюбоваться. Хома от похвалы зарделся. Вадим косился на него совсем уж неодобрительно, по антрацитовой морде вьющегося тут же Бимбо скользила жуликоватая улыбка – он предвкушал приятную глазу и уху свару.  
- Кстати, Светочка, – продолжал сатана, не хотите ля стать моей массажисткой? Буду платить сдельно…
Вадим отодвинул Хому и выбрался на первый план, однако, сказать ничего не успел.
- Ба, кого я вижу, – демонстративно обрадовался Вайленс, – какими судьбами занесло вас в наши края, Вадим Никандрович?
- У Хомы пригласительный на две персоны, данный гражданин сопровождает Светлану Викторовну, – не замедлил пояснить Бимбо суконным обэхээсовским языком.
- О! Приношу нижайшие извинения, Вадим Никандрович. Совершенно не предполагал, что мадемуазель с вами в столь тесных отношениях…
- Я здесь случайно, – непримиримо-мрачно буркнул Вадим, а Света тем временем думала о том, что она будет делать после того, как они отсюда выберутся. Если выберутся вообще. Сейчас решение выйти замуж за Серёгу Торгаева казалось ей поспешным и непродуманным, хотя она решалась на это почти два года.
- Ничего на свете не происходит случайно, – скрипуче возразил Вайленс, – на всё есть воля сатаны. Прошу вас, Бимбо, помогите молодым людям подготовится к процессу, отведите их в наши гримёрные.
Ведомые негром, ребята прошли в парк. Он был огромным и, пожалуй, больше смахивал на дремучий лес. Не было ни дорожек, посыпанных песком, ни светильников. Зато в изобилии имелась бурная растительность, почти скрывающая узенькие извилистые тропинки и то тут, то там доносились неопознанные звуки, то на пределе слышимости, то вдруг возвышавшиеся до взвизгов и коротких вскриков. По верхушкам деревьев, практически не освещая ничего внизу, продолжали проноситься мутные разноцветные полосы света. На уровне человеческого роста вообще бы царила непроглядная темень, если бы не какие-то слабо светящиеся и хаотично перемещающиеся объекты, чьи размеры и расстояния до них определить было совершенно невозможно. Тем не менее, несмотря на дремучестъ и общую жуть, парк-лес наполняли люди, придавая ему вид подмосковных рощ в грибной сезон. Буквально каждые десять секунд Бимбо знакомил ребят с гостями тусовки.
- Наследница господина Хомы Брута, – говорил он, и Светке приходилось делать реверанс.
- Член добровольный дружины мистера Вайленса, – представлял Бимбо Вадима, и хотя тому страшно не нравился этот титул, он терпеливо кланялся всякой нечисти. Они уже познакомились с шестью королями различной национальности, с четырьмя всемирно известными маньяками во главе с Джеком-Потрошителем (плюгавым, кривоногим мужичонкой, соплёй перешибёшь!) тремя главами разноконфессионных церквей и двумя шаманами (жёлтым как от желтухи эскимосом и чёрным, так что в парке только глаза и зубы сверкали, папуасом), с Наполеоном, Кортесом, Хельгурдом Медноголовым, Бисмарком, Али Агджой Неукротимым, Робеспьером, Батыем, Грандпалачом Всевенгерским и Кромвелем. Хотя, надо признать, что среди гостей попадалась и приличные с точки зрения общепринятой истории персоны, например, писатель Даниэль Дефо, чешский реформатор Ян Гус, стрелок по яблокам Вильгельм Телль (которого Вадим считал существом мифическим), учёный Лейбниц в подходящей компании с Ньютоном, Бойлем и Мариоттом и некоторые другие.
- Странно, – тихонько сказал Вадим Свете на ухо, – здесь полно всяких чудаков, с весьма сомнительной репутацией, но пока не попался ни один фашист. Неплохо было бы вживую поглядеть на папашу Мюллера… Или он действительно до сих пор жив и скрывается в Аргентине?
Бимбо всё же услышал его и, неожиданно посерьёзнев, объяснил:
- Мистер Вайленс – справедливый владыка и всегда прислушивается к голосу своих подданных. На пленуме, состоявшемся в 1946 году, принято решение не распространять до особого случая на особо жестоких изуверов правило, по которому максимальный срок истечения земных преступлений ограничивается восьмьюдесятью годами. Если ничего экстраординарного не случится, с главных нацистских преступников, равно как со Сталина, Пол Пота и ещё с нескольких одиозных личностей никогда не будет снято вечное проклятие.
- С ума сойти! – подумал Вадим, – это просто какое-то общество полной социальной справедливости.
Они наконец выбрались из чащи к лесному озеру, на берегу которого стояли ряды вполне современных коттеджей.
- Молодые люди, вам для переодевания нужны два домика, или обойдетесь одним? – с определённой долей иронии осведомился Бимбо
Вадим вопросительно посмотрел на Свету.
- Обойдёмся одним, – чуть помедлив, решительно сказала она.
С переодеванием дело у них пошло туго. Во-первых, потому, что одежда была не слишком привычной для современного человека, во-вторых, вообще сложно переодеться в одном помещении девушке и молодому человеку, если они, к тому же друг другу небезразличны. В небольшом, но уютном домике одно из четырёх помещений представляло собой очень даже благоустроенный будуар с внушающим всяческое уважение своими размерами сексодромом. Поэтому их переодевание надолго застряло на стадии полного неглиже – не воздать должное столь привлекательному будуару казалось просто кощунственным. Молодые люди совсем забыли, где и с какой целью находятся, когда неожиданно ожил встроенный в стену огромный телевизионный экран. На фоне заставки программы «Время» голова диктора Кириллова, глядя куда-то в сторону, его же голосом, деликатно кашлянув, сказала:
- Уважаемых гостей просим пройти в зал заседаний… Хм… Повторяю…

4. Правый суд

Зал заседаний представлял собой точную копию Французского дворца правосудия. У входа гостям вручали билеты, где были указаны места. В фойе предлагали различные напитки. Вадим попытался выпить "Фанты", но почувствовал, что глотает воздух, хотя зрительно всё выглядело абсолютно достоверно. Ему было жарко и неудобно во фраке и сорочке с жёстким стоячим воротничком и галстуком-бабочкой. Света с его помощью обрядилась в пышное, сложной формы платье с вызывающе торчащим задом. Вадим критически осмотрел её облачение и насмешливо поинтересовался:
- Как ты сидеть-то будешь?
Света ощупала жёсткие рёбра искусственной части тела и пожала плечами.
- Ведь как-то сидели же раньше.
Оказалось, что они зря беспокоились. Одно из кресел было с углублением, специально рассчитанным на подобные наряды. Света устраивалась со скрипом и щелчками, помогая себе руками. Наконец она успокоилась и, наклонившись к Вадиму, прошептала:
- Такое ощущение, как будто в корсете, даже пошевелиться нельзя. Вадим незаметно оглядывал соседей, вроде знакомых лиц рядом не было. Ему неожиданно пришла в голову интересная мысль. Ведь если Хома Брут имел право пригласить свою родственницу, то почему бы и другим знаменитым негодяям, разбойникам и аферистам не притащить сюда своих наследников. А значит, кроме них здесь должны присутствовать и другие живые люди. Единственная проблема в том, как их идентифицировать.
- Смотри, смотри, Пётр Первый! – затолкала его в бок Света, следя за входящими гостями, – а вон и Распутин… если только я его с Сергием Радонежским не путаю... Хотя тот вроде святым был… Но очень похожи…
Вадиму было не до знаменитых призраков, он раздумывал о том, что неплохо было бы отыскать в этом вертепе союзника. Любой нормальный человек согласится ему помочь. Тем  временем, на сцене, которую осветили мощными прожекторами, появились главные действующие лица. Вошёл облачённый в роскошную, шитую золотом мантию судья –  Вайленс, следом присяжные заседатели в форме крестоносцев. Вошёл прокурор в рижской тунике –  Бимбо, он смыл с лица татуировки и был теперь похож на Ганнибала. Вошла адвокат –  Клавдия Семёновна в игривом пляжном ансамбле, выгодно обнажавшем её зрелые формы (по залу прокатился лёгкий шелест восхищения). Пока пустовали загончик для подсудимых, кафедра свидетелей и стол председателя. Ещё не все места в зале заполнились, как потух свет, и грянула "Марсельеза". Те, кто уже сидел, встали, кто пробирался к своим креслам, застыли по стойке смирно. После гимна французской республики внесли флаг, почему-то королевского дома Бурбонов с лилиями. Наконец появился председатель – Макс. Он подошёл к микрофону, установленному на его столе, деловито побормотал в него тривиальное "раз, раз. раз, два, три", стукнул припасённым молоточком в гонг и, солидно откашлявшись, начал:
- Уважаемые дамы и господа! Разрешите считать очередной, юбилейный 300-й пленум нашей организации открытым. Раздались громкие и продолжительные аплодисменты. Некоторое время Макс выжидал с видом удачливого конферансье, потом, опять требовательно треснув в гонг, продолжил:
- Наше сегодняшнее собрание должно утвердить следующую повестку дня, то есть ночи: Первое –  об укреплении дисциплины в нашей организации и суд над Хосе Луисом Лопесом Падильей, и второе – прошение об отставке мистера Вайленса и выборы нового сатаны. Зал ошеломленно молчал. Все смотрели туда, где сидел Вайленс.
- Да, друзья мои, настало время избрать нового владыку, – приподнявшись, грустно сказал сатана, – тяжелы и многотрудны мои заботы, а здоровье уже стало не то. Нужен новый, молодой и энергичный руководитель современной формации.
Поднялся шум. Многие повскакали с мест, возбуждённо крича, некоторые женщины не стесняясь лили слёзы. Вадим же с трудом удерживался от смеха. Он тряс головой и слегка себя пощипывал, стараясь убедиться, что это не сон. А вот Света всё происходящее воспринимала на полном серьёзе и, похоже, была готова поддержать дамский слезоточивый порыв.
- Итак, – микрофон Макс поднёс к самому рту, ему было не до сантиментов – итак, голосуем за данную повестку дня…
Собрание постепенно утихало, подавленное неприкрытой прозой жизни.
- Кто за? Кто против? Воздержался? Принято единогласно. Слово предоставляется нашему дорогому мистеру Вайленсу!
Снова раздались оглушительные аплодисменты, обильно сдобренные криками "Браво!", на сцену полетели охапки цветов. Вайленс стоя терпеливо ждал, когда восторги утихнут, a затем провозгласил громовым голосом, сразу взяв быка за рога;
- Введите обвиняемого!
Собрание, явно ожидавшее прочувствованной лирической речи, разочарованно и гулко вздохнуло.
Боковые двери зала распахнулись, в помещение вошёл седой сморщенный старичок, похожий на гнома. Его руки были прикованы к латам двух сопровождающих. Сопровождающие-верзилы, каждый на полторы головы выше гнома, ступая в ногу, гремели как прокатный стан. В бесчувственном молчании зала чрезвычайно забавная с точки зрения Вадима троица прошествовала к загородке для обвиняемых и с лязганьем принялась усаживаться.
Процесс начался. Прокуpop Бимбо неторопливо и бесстрастно зачитывал статьи обвинения. Собрание от каждого нового пункта всё больше оживало, судя по всему, перечень преступлений, совершённых гномоподобным старичком, внушал всяческое уважение и должен был караться весьма сурово.
- За всё выше перечисленное, – вещал Бимбо, – я требую для своего обвиняемого высшей меры наказания…
Прокурор сделал трагическую паузу:
- Возвращения к людям!
- Нет, нет, - хрипло запищал Падилъя, пытаясь вскочить со своего места, однако, легче было сдвинуть «Эмпайр Стэйт Билдинг» нежели его металлизированных стражей. Зал глухо гудел. Вадик уловил, что хотя публика и осуждает преступника, но наказание считает слишком суровым:
- Вообще-то за дело…
- Нет, вы только представьте, так и в Высший совет ведь мог пробраться…
- Сумма взяток, конечно, впечатляет…
- 10 процентов отката, ну 20, но не больше, иначе, откуда взяться порядку!
- На то он и прокурор, чтобы по максимуму требовать…
- Да что с него взять, с этого сморчка…
- Небось, многие позавидовали…
- Безусловно, чернорабочим в третью котельную, к Навуходоносору…
- Сурово, я помню всего два случая…
Света подёргала увлечённо прислушивающегося Вадима за рукав:
- Интересно, почему возвращение к людям считается высшей мерой?
Вадим пожал плечами:
- Чёрт его знает, наверно людской суд пострашнее своего кажется.
- А куда они его отправят? В наше время или в то, откуда он явился?
- В наше наверно… Ну и вопросики у тебя… И вообще, тебе виднее, ты наследница… Слушай лучше – весело ведь, интересно.
Вайленс передал слово адвокату, но Клавдия Семёновна кокетливо стрельнув в него глазами. сообщила, что желает сначала выслушать свидетелей.
- Слушается главный свидетель по данному делу Христофор Мария Мигель Алонсо дель Санчес! – провозгласил судья. Алонсо, прикинутый всё так же попугайски, легко взбежал на свидетельскую кафедру и очень толково и связно сначала рассказал всё, что ему известно, а потом ответил на вопросы суда, касающиеся дела.
- Главное преступление подсудимого заключается в том, что он большинству своих жертв, в том числе и мне, отрезал путь назад, к людям, поэтому он, несомненно, заслуживает высшей меры наказания, – резюмировал Мигель в заключение.
- Не тебе судить, хрен подпольный, – неожиданно интенсивно заорал из загончика Падилья, – невинный телёночек нашёлся! Детоубийца!
Латы его стражей гулко срезонировали. Макс усугубил грохот, нетерпеливо шваркнув в гонг. Один из «железных дровосеков» продублировал его удар, слегка хлопнув металлической перчаткой Падилью по голове. Тем не менее, даже от такого минимального воздействия старичок должен был по всем показаниям откинуть копыта. Однако он лишь поперхнулся и на порядок сбавил тон. До ближайших рядов доносились не слишком цензурные характеристики Мигеля Алонсо, выдаваемые на нескольких языках – кроме родного обоим персонажам испанского угадывались французские, английские, немецкие, арабские ругательства и до боли знакомые жителям 1/6 части суши выражения типа «я его маму…» и довольно экзотическое «пропиздёныш задроченный»…
Особенно хорошо ворчание неугомонного старикашки стало слышно, когда постепенно стих звон от судейского гонга и лат охранников. Впрочем, и Падилья тоже стал выдыхаться и наконец заткнулся с непримиримым видом, нежно поглаживая выросшую на лысом темени шишку. Остальные свидетели по делу, также совращённые мерзким пакостником и взяточником с пути истинного, внесли окончательную ясность в существо вопроса. Выступавшая последней Мария Луиза Каспидоль дель Винтра ко всему прочему добавила, что Великого Инквизитора, конечно, стоило отправить на тот свет, но не таким варварским способом, каким Падилья по сути заставил это сделать Мигеля Алонсо
Великий Инквизитор, как и полагается, тоже присутствовал на высоком собрании. Сказанное ему ни капельки не понравилось. Уязвлённый словами Марии, он негалантно обозвал её однорукой стервой, пообещав оторвать для комплекта и какую-нибудь из нижних конечностей. После чего Алонсо выхватил шпагу и, перегнувшись через пару рядов, от души шмякнул Его Высокопреосвященство плашмя по мягкому месту. Великий Инквизитор взвыл как болид Формулы-1 на старте, а в зале поднялся крик, смех и топот. Не надеясь успокоить разошедшуюся публику, Макс объявил перерыв на полтора часа.
 
5. Перерыв

В перерыве Вадиму пришла в голову блестящая мысль. Он отвёл Светку за ближайшие кусты и спросил:
- Ты вид ела, как я пил "Фанту"?
- Видела. Только ты такую физиономию состроил, что я хоть и хотела тоже попробовать, но, глядя на тебя, раздумала.
- Так дело-то не в том, что она невкусная – её просто нет!
- Как это нет?
- А вот так и нет. Пьёшь, пьёшь, в стакане вроде убывает, а получается, что глотаешь воздух.
- По-моему, ты ерунду говоришь!
- А ты попробуй… Понимаешь, если моя догадка верна, то мы сможем найти и других наследников здешних обитателей, то есть живых людей!
Светка о полминуты соображала, что к чему, а потом восхищенно протянула:
- Ну ты даёшь! Я бы никогда до такого не додумалась!
- Это ты давай, в смысле, пробуй.
Они подошли к одному из предлагающих всякую всячину многочисленных киосков, находившемуся неподалёку от эстрады, где выступали ныне почившие звезды рок и поп-музыки. Сменяли друг друга Элвис Пресли, Дженнис Джоплин, Джонни Холидей, а теперь на сцене выступал ансамбль, участников которого Вадим легко узнал и без объявления. За барабанами сидел ударник "Лед Зеппелин" Джон Бонхэм, с гитарой прыгал неистовый Джимми Хэндрикс, а за фортепиано наблюдался сам Джон Леннон.
Вадим с неподдельным интересом вкушал этот необыкновенный концерт – ребята не халтурили, да и где в другом месте он мог бы насладиться музыкой такой вот супергруппы? Даже обидно, что слушателей до безобразия мало – от силы ещё человек (человек ли?!) тридцать. Так что не было даже особой потребности в мощной аппаратуре, заполонившей сцену, вполне хватило бы режима «unplugged» – тихо, камерно, по-домашнему. В тот момент, когда Светка вернулась, неся в руках два стакана с каким-то напитком, бас-гитарист группы, прятавшийся на заднем плане в глубине сцены да и к тому же стоявший к народу спиной, чуть-чуть повернулся, и Вадим ахнул.
- Ты чего, – удивилась Света, – я тут тебе тоже принесла… Впрочем, ты прав, действительно пьёшь воздух.
- Вот это да, – вслепую нащупывая подсовываемый Светкой стакан, в смятении думал Вадим, – либо он успел откинуть коньки за последние сутки, пока я не в теме, либо не зря ТОГДА, в конце 60-х, слухи ходили, что, дескать, в битлах уже давно не он сам, а его двойник играет… С басухой на правую сторону… Ну или он и впрямь настоящий и вызван сюда Ленноном. То есть искать живых не надо – вот они торчат, на всеобщем обозрении!
- Вадик, – потянула его за руку Света, – ну чего ты застыл, давай, пойдём, живых искать!
- А я уже нашёл, наверно… - он, не отрываясь, смотрел на сцену.
- Где?!!
- Вон видишь на сцене дядя с бас-гитарой… Ну, у которой 4 струны?
- Вижу!
- Так это ни кто иной, как Поль Маккартни… Правда насчёт него есть разные мнения, но думаю, что он настоящий… И вроде пока живой.
- Живой Маккартни! – поразилась Светка.
- А вон мёртвый Леннон… Только ты не пялься так откровенно, и рот закрой, ничего удивительного в них нету. Особенно по сравнению с теми, с кем нас уже познакомили…
Он отвел Свету в сторону, – пойдём-ка ещё чего-нибудь посмотрим!
Но покой им даже не снился.
- Никандрыч! – совершенно неожиданно позвал его из темноты чей-то неуверенный, но очень знакомый голос. Света, прекрасно знавшая институтское прозвище Вадима, здорово испугалась:
- Кто это?
- Спокойно, свои!
Под тенью неохватного дуба в бархатном халате и тюбетейке, обсыпанных громадными драгоценными камнями стоял Серик Джуманов. Серик, учившийся на курс младше в группе той же нумерации, что и Вадим, хорошо его знал.

- Представляешь, Тимура, – возмущённо сказал Серик, – этого козла хромого! Вот уж никогда не думал, что во мне есть узбекская кровь.
Серик был казахом и этим фактом почему-то гордился.
- Представляешь, затащили, нехорошие люди, я тут одному мужику уже рожу расквасил, обозвал меня узбекской собакой… А ты-то чей отпрыск? Царя Соломона?
- Не-е-ет, – не без облегчения возразил Нырков, – у меня происхождение самое, что ни на есть пролетарское, это вот она – наследница.
- Можно подумать, у меня дворянское, – почему-то обиделась Свата, – тебе же Христофор ясно сказал, что сын Хомы Брута сельским кузнецом был. Серик одобрительно посмотрел на наследницу Брута хохляцкого и тяжело вздохнул:
- Вам хорошо, вы вдвоём… Я бы к вам пересел, да в зале все места расписаны! Зажат, понимаешь, между адмиралом Врангелем и каким-то турецким султаном. Поговорить ни с тем, ни с другим не о чем, а от султана и вовсе мочой пахнет, как из… – Серик расстроенно махнул рукой.
- А всё равно пойдёмте с нами, – предложила Света, – не так скучно будет.
И они уже втроём продолжили наслаждаться обширной культурной программой, преследовавшей гостей пленума в перерыве. Функционировало два зелёных театра. Вадим не сомневался, что в спектаклях, творимых там, заняты все великие артисты прошлого и, вероятно, некоторые ныне здравствующие. На небольшой поляне выступал бродячий цирк, налево уходила дорожка с указателем "Клуб миллионеров".
- Я там Форда видел, такой крутой дед, – сообщил Серик и хихикнул, – а Кеннеди оттуда попёрли, мол, во-первых, в политику полез, а во-вторых, не оправдал. Но вообще-то там у них скучно – собрались старпёры, провоняли всё сигарами и спорят, кто из них был богаче, и какая модель экономики более правильная. Тёмные люди – ни один из них за социализм не сказал!
- Странно, – неожиданно удивилась Света, – запах сигар, которые мертвецы курят, унюхать можно, я "Фанту" выпить нельзя.
- И не говорите! – живо подхватил Серик, – причём, не только "Фанту", я тут водочки хотел попробовать с горя и тоже не получилось. Ни уму, ни сердцу!
Дорога, на которую они свернули, круто ушла вправо и вывела ребят к большому пруду. Можно сказать, озеру. Посередине водоёма плавала платформа. На платформе гремела дискотека. На берегу толкались зрители, в основном преклонного возраста, и судачили о падении нравов современной молодёжи. Мощные раскаты ритмичного саунда отгоняли гуляющих всё дальше от приносящей прохладу кромки воды,
- Ух ты, – восхищённо сказала Света, – я тоже хочу потанцевать!
- Неужели ты у себя в конторе не натанцевалась?
Вадим привычно отметил про себя, что играет BoneyМ, альбом 84-го года.
- Да и как ты танцевать собралась в своих строительных лесах?
Но Света уже сбежала к берегу пруда, от которого на платформу вели понтонные мостки. Мужики, дружно чертыхаясь, отправились следом. Светка быстро затерялась в толпе танцующих, и минут пять обнаружить её было невозможно
А потом она нашлась сама. Бледная, с очень серьёзным видом, она отвела Вадима в сторону и спросила:
- Можешь ли ты со мной немного потанцевать?
- Ну не время же…
- Услышишь множество интересных вещей…
Вадим недовольно пожал плечами, но всё же пошёл за Светой.
- Встань вот так… левее… ещё левее, теперь чуть голову направо… Видишь тех двух мужиков?
- Где?
- Господи, бестолковый какой! Вон, один из них в дурацком зелёном костюме.  
- А, вижу!
- Тише ты! Теперь прислушайся, о чём они говорят.
Вадим старательно прислушивался, машинально дёргая руками и ногами. А два мужика, сосватанных ему Светкой, действительно говорили занятные вещи.
- …Он не наш… в том-то и дело, что помешать не сможет…
Вадим окончательно навострил уши. Почему Света решила, что эти два типа беседовали на темы, имеющие к ним непосредственное отношение, объяснить она ни тогда, ни потом не смогла. Но если бы не её настойчивость, благодаря которой Вадим оказался в курсе событий, то эти самые события могли принять совершенно непредсказуемые формы и имели бы самые печальные последствия.
- Вот здесь план зала, – говорил пожилой представительный господин своему собеседнику в дурацком зелёном костюме, – с указанием мест, на которых рассажены наши люди. Остальные инструкции ты уже получил.
- Так точно!
- Ну тогда…
- Извините, перебью. Один вопрос. Зачем начинать так рано, ведь выборы наверняка будут длинными!
- Ха! В том-то и дело, что у них уже всё готово. Максимум 15 минут речь Вайленса, он долго говорить не любит, потом реквием ему (тоже недолго), затем нового кандидата представят, а сам он выступать будет уже после своего избрания, на церемонии коронации… Так что на все дела полчаса.
- Значит в 4:30?
- Ориентировочно. Смотри сам по обстоятельствам. В зале после представления нового кандидата внесут Вайленса на троне, установят на сцену, откуда он и сойдёт в преисподнюю…
- Сразу в преисподнюю?
- Прямым ходом! Нуль-переход они вполне освоили… Там его уже будет ждать наследник, которого поднимут на том же троне, как на лифте. На это уходит около 4-5 минут. Твоя задача, как ты знаешь, организовать обратный нуль-переход трона, с промежуточной остановкой для посадки на него нашего человека, этого самого гостя Хомы Брута.
- А будет ли он правомочен в таком случае?
- Абсолютно! Toт, кого обнародовали на троне, и есть нынешний сатана. «Трон» существует только во время передачи власти и материализуется волей владыки. Обычай придуман учредителем местного ада неким Адамом и чтится свято… Задача ясна?
- Так точно!
- Тогда вперёд!
- Есть!.. Хотя… Ещё один нескромный вопрос…
- Хм… Вообще-то в армии этого не любят, но я предпочитаю, чтобы мои подчинённые работали сознательно! Давай вопрос.
- Что мы будем делать потом с нашей подсадкой?
- Молодец, толково. Хотя это элементарно – в соответствующих обстоятельствах на него накладывается крёстное знамение (так эта процедура у них называется) – и он вне игры! И вся их чёртова контора, последнее реальное препятствие па пути нашей экспансии, больше не котируется!
- Неужели они настолько сильны?!
- Это уже второй нескромный вопрос!
- Вас понял, шеф! Извините...
- Свои люди, сочтёмся! Гуляй работать!
- Есть, шеф!

6. Переворот
 
Вадим, теперь уже танцуя медленный танец, стараясь не оглядываться, неторопливо повёл Свету в сторону. Пару раз столкнувшись с другими парами, они отошли на безопасное расстояние, проследили, как заговорщики покинули платформу, и ушли с неё сами.
- Что будем делать? – растерянно спросила Света,
- He знаю, – признался Вадим. Предстояло крепко подумать. И главное – успеть принять меры.
- Ах, мерзавцы, – размышлял он вслух, а Света, затаив дыхание и молитвенно сложив руки, с надеждой смотрела на него, – ах, паразиты! И Христофор хорош… Революция в отдельно взятой стране… А получается, что от всяких там ушлых пришельцев нас защищает наша же нечистая сила… Можно ли это теперь предотвратить? Если я откажусь, то они наверняка позаботились о дублёре. В таких делах на одного человека, тем более предназначенного на списание, никогда ставка не делается… Нет, отказываться нельзя! К Вайленсу идти тоже нельзя, наверняка следят… Ой, плохо! Как же они только лопухнулись, дав нам подслушать… Они не ожидали, что мы в своих допотопных костюмах вломимся на дискотеку! Типа, не по чину, и не ко времени… М-да, Светка! То-то на нас косились, как на пугал огородных пугал – дескать, дурной моветон! Знаю, что масло масляное, не мешай… А эти двое нас не заметили… Странно! Хотя, чего там странного, народу на платформе было, как килек в бочке, да и насчёт одежды я не прав, всякие там были… Просто они прощёлкали – так получается… Светку-то они наверняка видели! И вообще поразительно, как мы могли слышать каждое слово, сказанное вполголоса в тот момента, когда так громко голосила музыка… Что-то не сходится… Концы с концами, концы в воду, конец – делу венец, концом по концу… Да, не мешай, я так мыслю! Чёрт, чёрт, вроде придумал… А-а-а, всё равно другого шанса нет! Нечистой силой мне так и так стать придётся, а уж шустрикам этим носы надо пообломать! Ишь, раскатали губисчи! Экспансия… Агрессия… Революция! Кто к нам с мечом, тот с мечом в заднице и…
- Значит так, – сказал он Светке, глаза которой окончательно обрели форму тарелочек, – слушай меня внимательно…
- Что тут у вас стряслось? – не ко времени вмешался подошедший Серик.
- Потом объясню… Светка, подойдёшь в зале к Хоме, к своему, и выяснишь как бороться с крёстным знамением. Без привязки к конкретным реалиям! Чисто из научного интереса.
- А это не опасно!
- Они тебя не знают, и не учитывают. Не знаю уж почему. Но иначе тебе бы не удалось подслушать их разговор на дискотеке… А ведь ты наверняка к ним близко подошла…
- Этот зелёный козёл мне на ногу наступил!
- Ага… Тебя знает только Христофор, а его здесь нет, это я первым делом выяснил. А ты, Серик, постарайся сделаться моим хвостом. Хорошо?
- Хорошо, но зачем?
- Очень, очень надо, к сожалению всего рассказать я тебе не могу, да и время поджимает…
Удача от них не отвернулась. Около входа в зал заседаний они столкнулись с Хомой, который беседовал с очень толстым дядей весьма мерзкого вида. Увидев Свету, Хома обрадованно воскликнул:
- А, племянница! Позволь познакомить тебя с моим старым приятелем… Прошу любить и жаловать – Вий Илья Святославович, большой души и прочих достоинств персонаж, и не верь тому, что на него наговаривают! – толстый мужик, похожий на жабу и соответственно на министра Абажа из «Королевства Кривых Зеркал» церемонно поклонился. Вадим поспешно оставил их втроём. Лучшей встречи и придумать было нельзя. Уже со своего места в зале он видел, как Света успешно кокетничает и с предком, и с самим Вием, большой души персонажем. Веки, кстати, у него были вполне ничего себе. Разве что слегка набрякшие. Так у него и нос был сизый и щёки брыльями. И вообще, если присмотреться, Вий (оказывается, это фамилия у него такая, а вовсе не кликуха!) был ничуть не более мерзок, чем любой советский алкоголик.
Светка вернулась, когда заседание уже возобновилось, и в целом подтвердила мнение о Вие.
- Такой смешной дядька! Весёлый и хитрый, видать, как лиса, и ничуть не страшный, –делилась она впечатлениями, загоняя каркас платья в кресло. Однако Вадиму было не до Вия:
- Ты бы по делу!
- А по делу будет так, – зашептала ему на ухо Света, прижимаясь плечом и грудью, отчего Нырков с трудом сосредоточивался на существе вопроса, – если ты знаешь, что на тебя хотят наложить крёстное знамение, то положи в правый карман дохлую мышь, накормлённую в ночь новолуния овсом пополам с толчёным стеклом, и всё время держись за неё левой рукой. Тогда крёстное знамение перейдёт на неё.
Вадим поморщился,
- Но у меня нет дохлой мыши! Даже живой нет, чтобы я её мог накормить столь изысканным блюдом! И вообще, какая дура, хоть она и мышь, будет жрать овёс с толчёным стеклом…
- А если нет дохлой мыши, – не обращая внимания на его эскападу, продолжила Света, – и если на тебя уже начали накладывать знамение, то надо три раза повернуться вокруг своей оси, до того как его наложат окончательно, стряхнуть его с себя ладонями и сказать:
"Сила моя, оставайся при мне
ночью и днём, наяву и во сне!"
- Так, ну слава богу (при этих словах, пусть и сказанных почти неслышным шёпотом, свет в зале ощутимо мигнул)! Куда ближе к телу, лишь бы успеть повернуться… А в какую сторону вертеться?
- В левую… Нет, в правую… Нет… Не помню, – Света испуганно смотрела на Вадика.
- Ты что, мать, шутки шутишь? Погорим! Иди опять узнавай.
- Заседание же идёт, неудобно…
- Неудобно будет потом, когда мы будем ёжиков рожать… Сделают из нас сделают чего-нибудь непотребное…
Они в запале начали говорить громче, и на них зашикали соседи, поскольку на сцене назревала кульминация. Судья Вайленс, как раз зачитывал приговор:
- Учитывая благоприятное для подсудимого стечение обстоятельств, приведшее к реализации возможности смены власти, лично мной принято следующее решение: Хосе Луис Лопес Падилья наказывается понижением в должности. Он будет исполнять обязанности начальника пропускной службы ада и будет обязан выплатить в казну сатаны сумму полученных взяток. Изменение решения о наказании может быть принято новым руководителем нашего ведомства…
Последние слова Вайленса потонули в невообразимом рёве зала. Зрители повскакали с мест, крича, свистя, топая и жестикулируя. Света, на которую во всеобщем бардаке никто не обратил внимания, незамеченная пробралась к Хоме Бруту и также свободно вернулась обратно.
- Поворачиваться надо через левое плечо, – прокричала она. Кругом стоял такой гвалт, что Вадим с первого раза даже не расслышал. Хаос продолжался почти полчаса, и лишь после того, как подсудимого, сияющего счастливой улыбкой, наконец, увели, порядок кое-как был восстановлен.
Суд в полном составе исчез за кулисами, а заседание дальше покатилось по накатанным рельсам, в полном соответствии с тем, как описывали его два заговорщика. После положенных речей, встреченных выдохшейся публикой довольно-таки спокойно, в зал вернули Вайленса, уже на троне и без всяких судейских одеяний, в строгой и элегантной чёрной тройке. Трон с восседающим на нём сатаной водрузили на сцену.
Вадим, как и было договорено с Христофором, понёс президиум записку с верноподданническим предложением наградить тов. Вайленса орденом "Дружбы народов'", а на обратном пути, пока записку зачитывали и аплодировали столь замечательной идее, Нырков нырнул в боковой проход. Там его уже ждал тот самый тип в дурацком зелёном костюме. Они вдвоём побежали по коридору, дважды свернули куда-то, спустились вниз по лестнице аж на три этажа и оказались в полутёмном помещении с низким потолком, похожем на пещеру.
Успели как раз вовремя – буквально рядом с ними сверху ударил яркий столб света. Спустя несколько секунд дым, сопровождавший это явление, рассеялся, и столб оказался тоннелем, верх которого оканчивался на сцене зала, а низ уходил в неведомые глубины, откуда потягивало гарью и порой вылетали языки пламени. Вадим, увлечённый необычным зрелищем, даже не заметил, как его провожатый исчез. Но спецэффекты закончились, из тоннеля донёсся свист и скрип, и прямо рядом с Вадимом остановился трон, придав довольно зловещей на первый взгляд дыре вид безобидного фуникулера.
- Садись быстрее! – толкнул его в спину, вновь возникший на месте событий зелёный костюм. Вадим полез на трон, как на забор, отдавая должное расторопности руководителя операции. Снизу трона было очень жарко, сквозь тонкие фрачные брюки Вадим чувствовал, какое горячее у него сиденье. Едва он устроился, как сверху на Ныркова свалилось нечто вроде бурдюка. Бурдюк ощутимо приложил его по макушке и, раскрывшись, окатил жидкостью с острым запахом горького миндаля. Удар оказался настолько силён, что Вадим потерял связь с реальностью.
Очнулся он уже стоя на сцене. Трона ни под ним, ни в обозримом пространстве не наблюдалось. Новый сатана, бывший московский студент Вадим Нырков очумело пялился в зал. Зрители отвечали ему взаимностью. Никто ничего не понимал. Этот парень во фраке совсем не был похож на уже облачённого в сатанинскую мантию Алонсо, благополучно оставшегося в преисподней. И только какие-то люди, а может даже и не люди, и может даже не представители нечистой силы в нашем понимании этого термина, деловито пробирались к сцене. Впереди торопились Христофор и тот самый шеф из дискотеки. Вадим, увидев их, окончательно пришёл в себя:
- А, голубчики бегут, радуются!
И как только Христофор, сияя широчайшей голливудской улыбкой, подняв руку, начал накладывать на Вадима крёстное знамение, он чётко сделал шесть (много – не мало!) армейских поворотов кругом, как пионер декламируя:
- Сила моя, оставайся при мне ночью и днём, наяву и во сне!
Христофор оторопело застыл с поднятой и на глазах каменеющей рукой, шеф, ещё не разобрав в чём дело, с разбегу воткнулся ему в спину.
- Взять их! – торжествующе сказал Вадим. Пришельцев, которых в зале оказалось персон двадцать, перепутать с местными было практически невозможно – после отрицающего знамение сатанинского заклинания чужих начало колбасить и плющить, возвращая им их истинный облик. Надо сказать, весьма разнообразный и не слишком с точки зрения чисто человеческой эстетики привлекательный. Впрочем, собравшуюся публику чем-чем, а кошмарным видом испугать было трудно – невзирая на морды, головогруди, щупальца, псевдоподии, крылья, ложноножки, хвосты, шипы, гребни, рога и копыта на пришельцев набросилась почти вся мужская часть зала, действуя на удивление ловко и почти не мешая друг другу.
В рядах корпуса быстрого реагирования отметился и Серик – он куда-то сбросил свой пышный и нелепый халат и в одной набедренной повязке и мягких сапожках ловким приёмом завернул в сложноподчинённую позу некоего полуящера. Полуящер, с которого осыпались остатки человеческой кожи и одежды, пытаясь хоть немного отодрать морду от пола, скулил как нашкодивший щенок. Серик, старательно заламывая в одну кучу наспинный гребень и четырёхпалую зеленовато-бурую конечность, приговаривал:
- Ибо некуй! Вас здесь не стояло. Только лежало!
Да и прочие заговорщики, явно ошеломлённые подобным развитием событий, практически не сопротивлялись. Уйти удалось (по портьерам, стенам и потолку) лишь какому-то человеку-пауку, да и тому метким броском чего-то увесистого изрядно помассировали хребет. Несчастный Христофор окаменел уже практически весь – подёргивалась лишь кисть левой руки да бешено вращались глаза. Хорошо хоть ни в какого монстра он не превратился. 
Операцию по обезвреживанию чужих возглавлял Бимбо, и ему, судя по всему, Христофор очень даже неплохо был знаком. С явным удовольствием выворачивая ещё не потерявшую подвижность кисть, негр приговаривал:
- Сказано же вам было, не суйтесь, не суйтесь! И без вас как-нибудь разберёмся. Чай, не впервой.
Христофор вращал и пучил глаза ещё бешенее – несмотря на общую окаменелость, мощные лапы Бимбо добавляли ему немало страданий.
Минут через 10 порядок восстановили. Упакованные в лучших традициях спецслужб пришельцы были отправлены в преисподнюю. Следствие предстояло долгое и интересное, и на новом посту недавний подсудимый Падилья был обеспечен работой сполна.
По личному указанию Вадиму, выполненному с восхитительным тщанием и расторопностью, из тех же недр ведомства Падильи (и к его вящей печали) был извлечён полуголый и уже перепачканный сажей Мигель Алонсо – несостоявшийся глава нечистого ведомства. Мантия сатаны, символ почётной должности, неизвестно когда и каким образом перекочевала на плечи Вадима прямо поверх фрака. Ему же достались все почести, полагающиеся при коронации нового руководства. Сильно париться по поводу неожиданной смены караула никто не стал: порядки были строгие и традиционные – кого посадили на трон, тот и правит. Ныркову же оставалось терпеливо сносить соответствующие торжественному моменту процедуры.
- Слушай, – улучив момент, спросил Вадим постоянно отиравшегося в непосредственной близости Бимбо, – а чем меня облили, когда я сел на трон?
- Цианистым калием с некоторыми добавками, – счастливо улыбался негр.
- Как? – поражался Нырков – ведь так можно и дуба дать!
- Так вы и дали!
- То есть?
- То есть померли, мон шер! Насмерть!.. Или вы думали, что можно быть сатаной, будучи смертным?
- Но я не…
- Ерунда, привыкнете! На самом деле ничего страшного и неприятного. А уж мы-то как рады! Наконец-то у нас молодой, энергичный и, будем надеяться талантливый руководитель… Давно пора почистить наше осиное гнездо!
У Вадика были свои соображения на тему дальнейшего сюжета, он сознательно не торопился говорить об этом во всеуслышание, но неожиданное откровение Бимбо могло поломать всю малину. Бимбо что-то ещё жужжал по поводу ближайших планов по укреплению, упорядочению и повышению, и достал так, что Вадим с неожиданной яростью и властностью рявкнул на своего подчинённого:
- Заткнись, идиот! Не лезь не в свои дела. Компетенцией ещё не вырос! Давай-ка лучше сворачивай всю эту хреномундию. Срочно! Приказываю разогнать всю шарагу по их законным местам! Вернуть мою свиту! Алонсо с подругой и Ковалёву в квартиру! Даю на всё 20 минут!
- Есть! – беспрекословно выключился Бимбо, вытягиваясь по стойке смирно и по-ефрейторски выкатывая глазищи. На удивление, транслировать указания руководства в зал не пришлось – собрание само, как изображение на плохом экране, начало подёргиваться рябью, бегущими полосами и концентрическими кругами и потихоньку растворяться в пространстве.
Вадим, глядя на всё это безобразие, обхватил голову руками и пробормотал:
- Бли-и-ин! Дожил до такого позора! А собственно, почему дожил? Ведь я уже умер…

Часть III. ПОСЛЕ   ПРОЦЕССА

1. Ещё одна смена власти

В квартире супругов Чекалиных, приведённой в нормальный вид, сидели вершители людских судеб и руководители мира нечистой силы: новый сатана со своей свитой, ведьма Клавдия Семёновна, Мигель Алонсо и Мария-Елена дель Сантаре. Ещё одна ведьма, Светлана Викторовна Ковалёва, вконец измученная и переполненная впечатлениями, спала в маленькой комнате, приволью раскинувшись на солидном двуспальном супружеском ложе. В гостиной был накрыт скромный, но изысканный стол – гости закусывали, потягивая всевозможные коктейли. Приглушённо играла музыка. На экране телевизора, подключённого к видеомагнитофону, группа «Queen» показывала видеоверсию своего альбом  84-го года. Фредди Меркьюри прилюдно демонстрировал своё тайное интро, ещё не известное в Стране Советов, скача в бабском обличье.
Хотя разогнать сборище, называвшееся внеочередным пленумом, оказалось гораздо проще, чем его организовать, какая-то полупрозрачная сволочь на грани исчезновения из реальности умудрилась успеть превратить Светку в ведьму. Нырков своей властью собрался было инициировать обратную трансформацию, но Ковалёва воспротивилась категорически. Видимо, в любой женщине дремлет ведьма, и такое состояние, будучи воплощённым в жизнь, является для дам более чем заманчивым. Клавдия Семёновна, например, настолько обжилась в роли ведьмы, что начала было разгуливать по квартире в неглиже. Но Вадиму стоило лишь нахмуриться (ну не любил он толстых тёток, хотя некоторые ценители называли подобную конституцию сдобной булочкой и пышными формами), как Макс заставил Клаву накинуть халат хозяйки квартиры. Только накинуть – застегнуться или подпоясаться всё равно бы не хватило материи, настолько разными размерами обладали соседки. Клавдия Семёновна таким одеянием (больше показывающем, чем скрывающем) вполне удовлетворилась и насколько возможно скромно уселась в уголочек. Из вредности она не отказывала себе в удовольствие строить глазки Максу. Макс держался стоически. 
Вадим же держал давно запланированную, продуманную и даже отрепетированную про себя речь. Он подробно рассказал обо всей предыстории переворота, поблагодарил подчинённых за помощь, известил о наградах некоторым особо отличившимся и в качестве десерта не терпящим возражений тоном объявил о решении всё же передать власть Алонсо. По данному вопросу и по поводу возвращения себя в человеческую сущность, Нырков подробно проконсультировался с Вайленсом в тот относительно небольшой промежуток времени между окончанием пленума и тихим посиделками узкого круга в квартире. Пока в комнате накрывали на стол, прежний и действующий сатаны уединились на кухне.
Вайленс пребывал в настроении самом благодушном и настроен абсолютно философски. Впереди его ждала долгая, но всё же не бесконечная жизнь, а прямо по курсу маячил долгожданный санаторий в γ-Волосы Вероники. Здоровье, в первую очередь душевное, требовало серьёзного к себе отношения, да и на телесное г-ну Вайленсу теперь следовало обращать дополнительное внимание. Как любому из смертных.
- Слушайте, – первым делом озабоченно спросил своего предшественника Вадим, – мы же повязали этих… революционеров хреновых… Вашему отпуску не помешает какой-нибудь разрыв дипломатических отношений с Волосами Вероники?
- Дык, именно, что они революционеры, – безмятежно ответствовал бывший сатана – на его холёной физиономии (или Вадиму только казалось?) явно прибавилось морщин, – нелегалы, не имеющие никакого отношения к официальным властям своих миров. Неудачники и аферисты, всё надеющиеся на халяву прибрать к рукам то, что по их мнению плохо лежит… В этой же компании, что нас застремать пыталась, каждой твари по паре. Неужели ты думаешь, что в обычной жизни  шестилапые пятихвосты с рецессивной системы Ригеля будут иметь общие дела с псевдомакрокоччинелидами из бета Симпсона?! Да ни в жизнь! Только пираты вместе и уживаются…
Вадим, несмотря на уже открывшиеся способности чувствовал, как много он ещё не знает…
- Но ты молодец, – потягивая пинаколадо, мурлыкал Вайленс, – кто бы мог подумать, что люди ещё на что-то способны. Я вот сейчас про себя анализирую ситуацию и всё не могу понять, где же они прокололись…
- А я вот не понимаю, как Вы могли этого не предусмотреть, как вообще не отследили заговора на ранней стадии…
- Э-э-э, дружок! Во-первых, эти ребята далеко не лохи. Пираты, не пираты, а организация и материально-техническое обеспечение у них на уровне. Ну и мы… Зажрались, расслабились, перестали мышей ловить… В прямом и переносном смысле. Это притом, что даже на Земле мы давно перестали быть абсолютно неуязвимыми. Что уж тут говорить про Галактику. Но в целом от экспансии мы были защищены – фигура действующего сатаны обладает практически неразрушимой неприкосновенностью на всех уровнях. Иначе ни о каком равновесии во Вселенной и говорить бы не приходилось. А вот при смене и передаче власти – это да. Открывается лазейка для всяких авантюристов.
- Вот я и говорю, как Вы не предусмотрели?!
Вайленс виновато развёл руками:
- Я ж говорю – расслабились… И потом – в нашей системе, я Землю и окрестности имею в виду, смены власти уж очень давно не было. Ротация руководства – дело полезное, что бы там ни говорили. Поэтому и демократию изобрели – выборность, отчётность, то, сё… Демократия, конечно, дерьмо, ну ничего лучшего даже нам выдумать не удалось.
- Н-да, – озадачился Вадим, – то-то некоторые наши поборники светлых идеалов считают монархию божественной волей, а демократию – бесовской выдумкой…
Тут он запнулся и с неподобающей для владыки царства нечистой силы неуверенностью спросил, явно побаиваясь услышать ответ:
- Вайленс, я, конечно, не специалист, но… По всем канонам… Что же получается… Если есть Вы… То есть, теперь я… То есть, если есть сатана, то должен быть и этот… Ну как его… Противовес…
- Ага, – довольно шкодливо захихикал Вайленс, – должен, должен! Должен быть Тот, Кого Нельзя Называть. Только вот беда – никто Его не видел. И даже не слышал. А те, кто слышал – давно по санаториям лечатся. И отнюдь не в γ-Волосы Вероники… В общем, правильно говорят: Он – у каждого в душе. Иначе нету Его. А есть только мы с тобой... Санитары леса.
Вадик задумчиво качал головой:
- И всё-таки правы кое в чём церковники – есть, получается, жизнь после смерти.
- Нет, – неожиданно строго и серьёзно поправил его Вайленс, – нет – смерти! Есть круговорот жизни в природе. Смена овеществлённых субстанций. А тело… Что – тело, вещь абсолютно бренная. И крайне неустойчивая. Неотработанная как следует. Да и мало кто этим в последнее время занимается – усилий слишком много приходится тратить, а результат совершенно не очевиден. Да ты и сам это постепенно поймёшь. Ещё молодой, а торопиться не надо.
Тут Вайленс вспомнил, с чего, собственно, началась их беседа, и спросил нарочито официально:
- Вадим Никандрович, а может, Вы всё-таки передумаете, а? Работёнка-то наша непростая, но интересная… И потенции я в Вас вижу очень даже немалые. Алонсо, конечно, тоже хорош, но ведь отстал от жизни сильно. Пока он из средневековья до современных реалий дорастёт. Опять же повторная смена власти в течение столько короткого промежутка времени – штука непростая. Весьма энергетически ёмкая.
- Нет, – решительно возразил Вадим, – не моё это. Чувствую. Да и не заслужил я. Не убивал никого, не предавал, не прелюбодейничал исподтишка, воровал только мелочь из автоматических касс в троллейбусе, врал совсем понемногу фактически из спортивного интереса… Короче, недостоин я!
Вайленс разочарованно махнул рукой:
- Да это всё дань традициям. Ритуальные танцы вокруг адова котла. Какой из Алонсо злодей? Так, жертва обстоятельств. Относительно нравов своего времени он вообще агнец божий…
Тут квартиру изрядно тряхнуло, и из комнаты несколько голосов проорали, что, мол, негоже поминать имя Его всуе. Вайленс сразу сменил и тон и тему: 
- А насчёт возвращения ты не беспокойся. Воля сатаны священна и неукоснительна в исполнении. Заставить тебя исполнять эти обязанности нельзя – это может быть только на добровольной основе. Алонсо-то (в отличие от тебя) аж копытом землю роет – так ему хочется! Но и процесс сам не настолько сложен, как я тебе живописал, потому что твоё… х-мм… воцарение прошло с некоторыми перекосами и перегибами. После того, как сдашь полномочия, тебя оживят. Почти без проблем оживят – ведь ты сначала стал сатаной, а потом уже сменил сущность… Только учти, что ТАМ, дома, всё будет по-прежнему.
- А мне по-другому и не надо, – легкомысленно заявил Вадим...
Но теперь, когда он объявил своему узкому кругу о своём отречении, поднялся изрядный переполох. Подданные гудели недовольно и выказывали явные признаки неповиновения. Вадим ещё раз пожалел, что отпустил Вайленса. Но и тот в своём решении был твёрд:
- Пардон, конечно, но по формальным признакам никакого отношения к Вашей (он голосом подчеркнул слово «Вашей») организации я уже не имею. Ты меня, конечно, можешь принудить, прямо скажу, это и в твоей власти и в твоих возможностях, но будет ли из этого толк?
Вадим признал, что толку будет мало, хотя сейчас в этом слегка сомневался:
- Цыц! – сказал он устало, – тихо! Отставить базар. Одно дело вами править (вы-то может быть и хорошие!), другое – прочие мои должностные обязанности… Не заслужил я такого наказания. Не хочу копаться во всемирном грязном белье. И вообще я не уверен, что готов отстаивать престиж всей организации. Сами-то вы, специалисты хреновы, вон как ушами хлопали – чуть не опустили вас (и нас за компанию!) по полной программе. Сидели бы вы сейчас в клетке где-нибудь в Центавре, и любовались бы на вас эти… пятилапые шестихвосты. Если бы не мы, люди! Простые, блин, смертные… Нет уж, я лучше буду человеком. Человек – это звучит гордо! Всё, закончили дискуссию. Макс, оформляй переход власти, надо же всё-таки привести в соответствие Алонсо, а? Святого из него всё равно не получится!
Мигель, единственный из присутствующих сидевший тихо и безмолвно, просиял:
- Я готов, мой господин!
- Вижу, вижу, что готов, – проворчал Вадим, ощущая и тут же старательно открещиваясь от лёгкого приступа сомнения.
Установившуюся на время напряжённую тишину нарушил голос Марии дель Сантаре:
- Мальчик прав, какой из него сатана! Да и не умер он вовсе. Надо его отпустить! Пусть идёт с бо… – тут она спохватилась и вовремя зажала себе рот обеими руками.
- Отпустить, отпустить, - проворчал Бимбо, – а почему это Алонсо будет сатаной? Я больше этого заслуживаю. Я тоже убивал, и куда чаще! И в спину, и вообще!
- Ho преемника так или иначе назначает сатана, – неожиданно вмешалась из своего угла Клавдия Семёновна. Халатик на ней окончательно разъехался, придавая дополнительный вес её словам.
- Может, и ты на этот пост метишь? – Макс, как всегда ловко и незаметно переместившийся в пространстве, крепко ущипнул её за обширное мягкое место. В Клавдии Семёновне моментально проснулась обычная скандальная баба, закалённая нелёгкой совковой действительностью. А если учесть искусственно усиленную ведьминскую сущность, что бедняге Максу позавидовать было сложно:
- А может и мечу! – упёрла крепкие руки в крутые бока Клава, – а что нельзя? Где это написано, что баба не может быть сатаной, а? А то, что прецедента не было, так это мы его щас быстро создадим! И не тебе, нечисть румынская, чернОта позорная, вампир недоделанный, червяк подземный, у меня на пути стоять! – и, распалив себя, она сноровисто вцепилась в волосы оторопевшему Максу. Макс, этот многовековой рыцарь плаща и кинжала, герой наитемнейших и запутаннейших мокрых дел завизжал самым позорным образом, суча ножками, как последний гей:
- Уйди, противная, ой больно-то как!
Бимбо, пытаясь оторвать Клавдию Семёновну от партнёра, только усугублял его страдания. Вадим, несмотря на ответственность момента и драматизм ситуации ржал в голос. И только когда к его смеху присоединились все остальные, включая Бимбо, Клавдия Семёновна наконец отпустила скрученного в бараний рог Макса и смущённо развела руками:
- А чего он… На меня да нашего парня бочки катит? Зажрались вы там у себя! А у нас и без ваших нечистых дел в стране жизнь несладкая, – в каждой её руке как живые шевелились клочки максовых волос. Сам Макс, ощупывая опустошённые и горевшие ярко-малиновым цветом участки головы, обессилено сидел на полу, привалившись к полным и мягким ногам своей победительницы. А Клавдия Семёновна, переложив добытые трофеи в одну руку, другой уже оглаживала несчастного Макса и почёсывала его за ушком. Всё-таки русские женщины отчаянны, но отходчивы… 
От произведённого шума проснулась Светка и вышла поглядеть на коммунальный скандал. Глаза её было вспыхнули нехорошим предвкушением предполагаемого участия в сваре, но тут же погасли, обнаружив, что битва уже завершилась полной победой русского оружия.
Вадим, получивший истинное, в чём-то даже патриотическое удовольствие, выждал требуемую дипломатическую паузу, в течение которой Макс восстанавливал своё душевное равновесие и физическое самочувствие, и осведомился:
- Я так понимаю, что все дискуссии исчерпаны? Вы посовещались, а я решил! Макс, я, что дважды должен повторять? Или ты не знаешь, что делать? Тебе не хватает компетенции? Мне поискать того, у кого её хватит?
Макс счёл все вопросы руководства риторическими, мгновенно перетёк в боевое положение и занялся оформлением процедуры передачи власти. Время от времени он бросал на Клавдию Семёновну взгляды полные любви и восхищения. А Вадим, наблюдая всё это, искренне грустил, что вынужден будет на корню загубить вспыхнувшее было страстное и явно обоюдное чувство. Он совершенно справедливо полагал, что и Клавдия Семёновна (несмотря на её выдающуюся предрасположенность к ведьминской сущности), и, тем более, Светка обязаны вернуться в исходное состояние.
Единственную, кого он решил оставить на почётной должности ведьмы, была лифтёрша баба Люся. Да и то только потому, что на взгляд обычного непосвящённого человека сидела несчастная баба Люся на ступеньках лестницы аккурат напротив квартиры Чекалиным, прислонив бедовую головку к грязноватой подъездной стене и изо всех сил прижимая руки к левой стороне груди. И так ей эта поза понравится, что врачи «Скорой помощи», спустя почти 8 часов вызванные перепуганными жильцами, так и не смогут распрямить окостеневшую бабулю и снесут её вниз в сидячей позе, как какого-нибудь султана. А ещё матёрые и многое повидавшие эскулапы будут удивляться тому, что у человека, умершего от инфаркта, на лице вопреки всем канонам застыла счастливая мечтательная улыбка…  
Вадим, во избежание споров и слёз, сначала усыпил обеих своих соотечественниц, и только потом вернул их в лоно человечества. Судьбу же Марии дель Сантаре он вверил Мигелю Алонсо – пусть сам разбирается со своими бабами и проблемами. 
Сползая с высокого и крайне неудобного трона (ещё в первый раз он заметил, как на нём неловко сидеть – как медведю на курином насесте!), пригнанного Максом в квартиру супругов Чекалиных, Вадим сказал Алонсо, пожимая ему руку:
- Смотри, Миша, чтобы у тебя больше не уводили власть из-под носа! А то ведь это я такой покладистый – вернул тебе неправедно изъятое! Кто другой на эту тему и разговаривать бы с тобой не стал.
Уже принявший бразды правления Алонсо на очевидную фамильярность со стороны простого смертного обижаться из стал, а наоборот поблагодарил Вадима за всё. Он заикнулся было о каких-то особых преференциях и наградах, но Нырков испуганно замахал руками:
- И не думай даже. Рано ещё. Вот лет через 50…
Он подозрительно посмотрел на Алонсо и добавил чуть дрогнувшим голосом полувопросительно-полуутвердительно:
- Надеюсь, я столько протяну…
Они, переместившись на кухню, пили чай, разгоняя неодолимо, по крайней мере, на Вадика наваливающийся сон. Макс и Бимбо, уже исчезли в неизвестном направлении, сославшись на многочисленные и хлопотные дела. По дороге они непочтительно и с натруженным кряхтеньем подхватили спящую Клавдию Семёновну за руки, за ноги и внесли в её квартиру прямо сквозь стену. Уже оттуда слышалось их поочерёдное ворчание:
- Ох, и тяжела же, зараза!..
- Сам ты зараза! Хорошего человека должно быть много!
Проснувшись утром, Клавдия Семёновна немало подивиться тому, что уснула на полу, и что её мучает сильнейший похмельный синдром. Ведь последнее, что она помнила с вечера, это была сильнейшая злость на расшумевшихся соседей. Она, конечно, догадывалась, что можно отравиться собственной желчью, но, чтобы ещё и абстиненцией страдать – это уже явный перебор!
В человеческом мире рассвело, по московским улицам зашаркали живые и механические дворники, со станции метро «Юго-западная» вышел первый поезд. Именно на нём, попив чай, собирались ехать домой Вадим со Светой. С Алонсо и Марией дель Саитаре они прощались очень тепло. Женщины даже ушли в маленькую комнату, чтобы напоследок по душам пошушукаться. Алонсо попытался вручить Вадиму свой номер телефона.
- Нет, старик, не надо, у нас теперь разные пути – Вадим только с лёгким недоумением отметил про себя необыкновенный набор цифр, начинающийся с 910 – интересно, где это такой код, в Израиле, что ль? 
- Ну, как хочешь, – пожал плечами Мигель, – а я бы с тобой не отказался поддерживать контакт. Без всяких там напрягов. Чисто по-дружески.
- Это в тебе ещё человек говорит. Ты вон, пока по-человечески мыслить способен, лучше Маше руку почини, ты же теперь можешь!
- А-а-а, – Алонсо обречённо вздохнул, – видать, на роду мне суждено быть одиноким. Как и полагается настоящему сатане. Отказалась Мария стать ведьмой! Хочу, говорит, и после смерти быть человеком.
Без десяти семь утра, когда первый вал спешащих на работу москвичей схлынул, ребята переступили порог квартиры супругов Чекалиных. На лестничных ступеньках прямо напротив двери сидела баба Люся. Глаза её были закрыты, по лицу блуждала счастливая улыбка. Вадим за руку придержал Свету, собравшуюся потревожить лифтёршу:
- Умаялась, старушка… Не трогай ты её, видишь, ей сейчас хорошо, пусть… отдыхает.
В этот момент дверь квартиры за ними захлопнулась, в глазах у Вадима неожиданно помутилось, и он выпустил Светкину руку, как ни держал её крепко-крепко.

2. Глава без названия (вместо эпилога)
 
- Здравствуй, Вадик! – раздалось у него буквально над ухом, и, подняв тяжёлую голову, Вадим увидел Светку Ковалёву. Его вместилище разума почему-то гудело и потрескивало, во рту пересохло – почти как с жёсткой похмелюги. Он тяжело поднялся с металлической жёрдочки и по возможности максимально доброжелательно сказал:
- Привет, Светка, как дела?! Сто лет тебя не видел! Сдала экзамены?
- Что ты! Только один, вчера, на пять. А ты?
- А я, сегодня, последний, тоже на пять.
- Но ты парень стремительный, как домкрат! Молодец!
Из института выскочил запыхавшийся Игорь Шалимов, что при его габаритах всегда представляло собой зрелище впечатляюще-устрашающее:
- Извини, Никандрыч, привет Светка! Дроздов, редиска, задержал всех. Пришёл, зараза, на час позже! Давно ждёшь?
- Да уж порядочно!
- Стало быть, есть повод порядочно провести время! Так что, идём?
- Конечно, идём! – Вадим снял очки, привыкая к разом потерявшему чёткость миру, и убрал очки в футляр, а футляр в сумку.
- До свидания, – не без оттенка сожаления сказал он Светке: мелькнула было мысль, что он, может быть, что-то делает неправильно, да тут же пропала.
И они на пару с Игорем двинулись неторопливо в направлении Большой Пироговки. Света, смотрела им вслед и никак не могла оторваться. И было у неё ощущение, что она что-то важное должна сказать Вадиму. И что если не скажет сейчас, то не скажет никогда. Но что именно она должна сказать, всё время неуловимо ускользало. Так и не вспомнив, Света досадливо тряхнула головой и вошла в здание института.
- Светка в середине июля замуж собиралась выходить, – тем временем сообщил Ныркову Шалимов.
- Что значит собиралась?
- Значит, пересобиралась… Тонька говорит, неожиданно сама забрала заявление, а Серёге сказала, что всё-таки надо подождать до окончания института.
- Жалко будет, если всё же выйдет! – хладнокровно прокомментировал Вадим. Накатывавшее желание вернуться вдруг разом исчезло, и он облегчённо добавил, – видишь ли, за все годы учёбы она единственная, кто мне серьёзно понравился. Но вы же не рекомендуете…
- Не рекомендуем, – согласился Шалимов и добавил, – всё равно выйдет. И довольно скоро! До окончания-то нам осталось всего-ничего… Так что будем брать?
- Я так полагаю, напиток номер один! – с энтузиазмом отозвался Вадим.
- Сколько?!
- Я так думаю парочку!
- А не много?
- Я так считаю, что в самый раз – сколько водки не возьми, всё равно два раза бегать!
- Точно! А запить?
- Я рекомендую «Фанту» – с ней водка лучше усваивается! Ну и пожрать может чего?
- У меня даже списочек есть и вообще жена к нашему приходу обещала приготовить.
- Есть, есть в семейной жизни свои плюсы. При такой-то понимающей жене.
- Ага. Она говорит, что пейте лучше дома под присмотром, чем под забором.
- Согласен! Будем пить под присмотром!..
- На Плющиху?
- А куда же ещё? На неё, родимую, в «Мавзолей» любимый!.. Чёрт, старик, а ведь последний экзамен сдали! Эпоха прошла…
- Ну, ещё коммунизм и «война».
- Да это всё ерунда – в этих предметах должен разбираться каждый интеллигентный человек и уважающий себя инженер-химик-технолог! Вот где бы мне ещё жену найти! А то расхватывают,  понимаешь, прямо из-под носа…
- Ну уж и не из-под носа вовсе. И не из-под твоего, и вообще – это направление ошибочное…
- Чёрт его знает, мне в какой-то момент показалась… Всё равно проблема!
- Мне бы твои проблемы!
- Каждому своё – это точно!

КОНЕЦ.
ДО СВИДАНИЯ НА ТОЙ СТОРОНЕ ЖИЗНИ.

Москва-Троицк. Июнь 1985, июль 1986, июнь 2009 гг.

Заключительная версия сказочного спектакля закончена в День Независимости России и посвящается этому славному празднику.


 

Начало

Конец

Наверх

Хобби и слабости

Scientific.ru