Теперь все реже
Я впадаю в детство.
Теперь все реже
Я бросаюсь в бой.
И никуда от этого 
Не деться -
От этого слияния с толпой.

Я солдафон,
Готовый для парада.
Я говорю заученное:
"Есть!"
Но где-то обо мне 
Грустит палата -
Больничная палата
Номер шесть.

1960
 

Жизнь моя, 
Ты поспешности
Мне вовек не простишь -
За любые погрешности
Ты потом отомстишь.

Ну, а если безбожно
Я замешкаюсь, то -
Ты ведь этого тоже
Не простишь ни за что?

1958
 

Я поднимаюсь на рассвете,
В тот час, когда, замедлив взлет,
Гудок фабричный 
По планете
Вот-вот 
С размаху хлестанет.

И тут уж нет ему спасенья -
Земля тверда, 
Земля крепка - 
Дробится мощное гуденье
И брызжет в окна городка.

Через минуту коренастые,
И щуплые, и старики
Идут, 
Ладонями грабастая
Большие вкусные зевки.

1961
 

Не подам тебе и виду,
Слова даже не скажу.
На душе своей обиду
Тяжким камнем положу.

Не согнусь, не околею -
Грусть-тоску перемелю,
Перебьюсь, переболею
И другую полюблю.

Затеряюсь среди весен,
Среди мартовских порош -
Без меня ты, как без весел,
Далеко ли уплывешь?

1972
 

Когда залетный НЛО
Решил в России приземлиться -
Все волгоградское село
Пришло на чудо подивиться.

На перекрестке трех дорог,
На фоне фермы несуразной,
Стоял он, словно таганок,
Посудиной сферообразной.

Над пылью придорожных трав -
Надуманный, ненастоящий -
Висел, почти воздушный, трап,
Своей хрустальностью звенящий.

В пирамидальном колпаке,
Молясь неведомому богу -
Стоял пришелец...
И в тоске -
Смотрел на пыльную дорогу.

Там ширился, клубился рык
Могучего аборигена.
А, попросту, колхозный бык -
Взъярился необыкновенно.

Кроваво выкатив глаза,
Рога нацеливши штыками,
Он на тарелку, как гроза,
Шел, - то аллюром, то прыжками,

Пришелец молча телепал,
Стремясь лишить быка задора.
Но тот его воспринимал -
Не больше, чем тореадора.

От гибели на волоске,
Гость грянул лазерною пушкой -
И бык, скопытившись - в песке
Застыл зажаренною тушкой.

Пришелец, молнии резвей,
Скользнул в посудину по трапу,
Корабль осклабился, как змей,
Сверкнул огнем -
И задал драпу.

Пока он набирал разгон -
Погибшего освежевали.
Силантий вынес самогон,
И всем селом -
Бычка умяли.

И, говорят, гульнув зело,
И разогретые поддачей -
Гадали: "Был ли НЛО..?
А может -- это бред собачий?.."

1.02.90
 

Он стоял и охал -
Пло-хо..,
Пло-хо...
Мужикам потеха -
Хо-хот..,
Хо-хот.
"Кто ж такое видывал?
Да кто ж
Такого выдумал?
До чего ж курьезный,
Господи..."
А он
Вполне серьезно
С силой пар выдавил -
И пошел по лесу
Громыхать по рельсам.
Крикнула молодка:
"Да это ж черт сам!"

А он,
Как сковородка -
По стыкам.
Рыжий дым кольцами -
В небеса.
"Ах..!
Земля расколется!"
Визг взвился,
Подолы к поясу,
И со всех ног
От того поезда -
Наутек.
"Пропадет Россия
От нечистой силы!"

Машинист скалится,
До ушей рот:
"Здорово пужается
Веселый народ!"
Как герой сказочный,
В красной рубахе
Он на черепановском,
Как черт на черепахе.
"Берегитесь, грешники,
Раздавлю, как блюдце!"
Начиналась в технике
Революция.

1964
 

Залил литейщик в форму земляную
Добротную расплавленную сталь.
А вскоре - лучезарно-неземную
Извлёк предельно точную деталь.

Мое желанье навсегда и прочно,
И я б нисколько больше не желал.
Когда б вливал в слова предельно точно
Мысль, словно в форму сортовой металл.
 

А я всю жизнь готовился к полетам,
И звезды мне мерещились всегда.
И вот она ударила по легким -
Нелегкая, крутая высота.

Планета извергается Везувием.
Снаряды, как булыжники из кратера -
Постой, земля, опомнись от безумия -
Пока не раскололась вдоль экватора!

Пропеллеры фашистские пропели.
Проплыли, словно ветер грозовой -
И пули, как тяжелые капели,
Плеснулись у меня над головой.

Но я летел... и я бросался бойко
На черные колодины в крестах.
Из пулемета, словно из брандспойта -
Лупил остервенело по хвостам.

Я рвался к звездам, я спешил к зениту.
Я полагал, что звезды - в высоте,
А звезды - вылетали из зениток 
Наперерез мальчишеской мечте!

Долбили небо красные фонтаны -
И в клочья кучевые облака.
И падали безусые фантасты,
Как знамя с перебитого древка.

О память, память... Ты сквозная рана,
Неизгладимый след пороховой.
Гляжу в тебя, как в глубь киноэкрана -
И вижу 41-й, роковой.

Грохочут боевые самолеты,
Тревожно замирают города...
А я всю жизнь готовился к полетам,
И звезды мне мерещились - всегда!

1965
 

Брови - крыльями.
Нос - орлиный.
Изумрудно-зеленый взгляд.
Изменяю тебе
С Мариной -
С поэтессою, говорят.

Околдован
Ее речами,
Страстью огненной,
Неземной -
Я брожу по Москве ночами
Будто пьяный
Или больной.

И гуляем мы 
По Вселенной.
И ведут нас
То в Рай, то в Ад -
Переулок Кривоколенный,
Кривокаменный
И Арбат.

Все мне дорого в ней
И мило -
Детский плач
И веселый смех -
Все, что горько
Она любила
И, скорбя,
Донесла до всех.

Спит Москва,
Запрокинув крыши.
И мерцают
Во тьме густой
Зори Праги,
Огни Парижа,
Свет Отечества
Золотой.

К горизонту
Крадется просинь -
Будто ангел
Вершит полет...

Бронзовеет
Чеканный профиль,
Каменеет
Упрямый рот.

14.07.91

Опять страдает без конца
Народ Великий.
И разрываются сердца,
И гаснут лики.

Как облака на небесах,
Как тучи в грозы -
На голубых его глазах
Печаль и слезы.

Неугомонный, заводной,
С улыбкой мима -
Вещает вождь очередной:
"Необходимо..!"

Как голубки, с его лица
Слетают блики -
И разрываются сердца,
И гаснут лики.

9.07.91

Пpиход осени

Еще минута до pассвета...
С ухой и чаем в шалаше
я покидающего лета
миг каждый сохpаню в душе.

Позолотила осень pано
листву у этих тополей.
Сегодня я стpелять не стану
подpосший выводок гусей.

Хожу по тундpе больше суток, 
минуя зеpкала озеp:
зачем пугать семейства уток
и пpеpывать к полету сбоp?
 

Сегодня встал я со стадами: 
лещей ловить. И чуть заpя -
сижу, слежу за поплавками...
Клюет! Тащу, но... пескаpя.

В ладони, бедный, шевелится,
как будто пpосит отпустить.
А я: "Хоть кошке поживиться -
ей хватит душу отвести".

Он pтом хватает воздух жадно,
и, изгибаясь, бьет хвостом,
и судоpожно сводит жабpы,
пpилипнув к пальцам животом.

За жизнь деpется что есть мочи.
Глядишь - и за душу беpет.
Он мал и слаб, и жить он хочет.
Я бpосил в воду - пусть плывет.
 

Вновь спешу спозаpанок
на pечную косу.
Солнца алый pубанок
сыплет стpужку в pосу.

Сосны к небу воздеты,
даль пpозpачна, звонка,
и качается лето
у коней на боках.

Льется шепот дубpавы
под копыта коpов.
Лягу в сочные тpавы
у кpутых беpегов.

Липнет тополя пудpа
к слиткам золота дня.
Гавань добpого утpа
пpинимает меня.

Моя гавань

Вновь спешу спозаpанок
на pечную косу.
Солнца алый pубанок
сыплет стpужку в pосу.

Сосны к небу воздеты,
даль пpозpачна, звонка,
и качается лето
у коней на боках.

Льется шепот дубpавы
под копыта коpов.
Лягу в сочные тpавы
у кpутых беpегов.

Липнет тополя пудpа
к слиткам золота дня.
Гавань добpого утpа
пpинимает меня.
 

Мне цыганка гадала:
"Твое счастье у сорок...
Вслед за злою судьбою
Будет сто кривых дорог..."

Мне цыганка гадала:
"Твой дом, -- казенный дом...
На руке твоей линия, -
Ты умрешь под кустом..."

А еще она выдала
Свой секрет от богов:
"Никогда тебе, милому,
Не писать стихов..."

Безысходность ужаснее смерти,
Безысходность суровее лжи.
Вы
из штопора
будней
выйти 
сумеете?
Я вот жив...

Снова мыслями я обрастаю,
Как Икар, чтобы снова парить.
Чтобы снова, у Солнца растаяв,
Што-
по-
рить.

Только с каждым
все большим прозреньем
Небо ближе ко мне и синей.
Только с каждым ударом о Землю
Я сильней.
 

Ты сложи в пригоршню руки,
Как в былые времена,
Зачерпни сердечной муки
Из усталого меня.

Раздели мои печали,
Оседлай гнедую боль,
Что во мне стучит ночами,
Как неспетая любовь.

Верю я в целебность зелий,
В запах ветра, в шум листа...
Почему ж от невезений
Я беспомощно устал?!

Выжигает жизнь узоры
На руке судьбы людской.
Так, болезненно, мозоли
Выжигаются киркой.

Тридцать пять прожив изданий,
Я - из плоти, я - силач,
Распластован и раздавлен
Пятернею неудач.
 

Ржавый свет от лампочки в прихожей...
Дверь... Мороз... И банный выдох губ.
Снова погружаюсь я в прохожих,
Будто кит в неведомую глубь.

Ухожу, уединеньем сломлен,
С памяти сдирая кипы дел,
Как сдирают кожицу с лимона.
Надоел себе я, надоел.

Мне глаза прохожих будто строки.
Лица мне - странички мудрых книг.
Их листая, я ищу истоки
Вечной пешеходной толкотни.

Словно в книгу, погружаюсь в лица.
Только б у витрин не повстречать
Эту надоевшую страницу,
Где себя могу я прочитать.
 

Покровительница гениев, Бессонница,
Ты зачем так обошлась со мной бессовестно.
Заманила на Парнас меня, неверная,
И сбежала, в гений мой не веруя.

Как цветы в тугой венок зрелым росчерком,
Научила ты слова сплетать в строченьки.
Словно лоцмана, идущего над рифами,
Научила ты не раниться рифмами.

Научила ты меня ночами долгими
Подниматься, невзирая на трудности,
Как над снежными вершинами, над догмами
К мудрости.

Покровительница гениев, Бессонница,
Ты зачем так обошлась со мной бессовестно.
Наслоились годы, как окалина,
Все, что сбыться обещалось, в Лету кануло.

Иногда я светляками оконными
Залюбуюсь ночью, словно иконами,
И в душе, сам с упрямыми генами,
Позавидую будущим гениям.
 

Шлейф самолета надо мной повис...
Безумный
Летчик
Букву "Л"
Изобразил.
Я этот миг на годы растянул...