Вот приходит раз жена - смотрит гордо, 
- Уезжаю, - говорит, - на курорты! 
Она рада - я сижу злее черта: 
Люди ездют, что же я - хуже сортом? 

А она все щебечет и ахает - 
Мол, приборы там с Запада всякие. 
И врачи все - ну прям Авиценны, 
А я думаю: небось, там и цены!

И какое-то большое светило 
Будет делать ей колоноскопию 
И каким-то, уж не знаю там, ...скопом 
Все обследует - от носа до ...пяток.

Я-то думал: ну что на курорты 
Надо брать? Ну, халатик да шорты. 
А она, гляжу - сумку с колготками 
И два больших чемодана со шмотками.

Вот отправил я жену в аэробусе. 
Ну а сам - в гастроном на автобусе 
И сижу, размышляя критически, 
Кто из нас получил что практически.

Кто в тепле в санатории лечится - 
Кто от "Ямы" до "Внукова" мечется, 
Кто водичку там пьет минеральную - 
А кто водочку тут натуральную.

Только вот накатила грустиночка: 
Как живет там моя половиночка? 
Я-то знаю, как все это водится, 
Сомневаться, увы, не приходиться.

Поначалу - водичка из крантика, 
А потом - капитан с аксельбантиком, 
А потом - коньячку, да не нашего, 
А потом... Лучше даже не спрашивать.

Как представил такую оказию, 
То расстроился до безобразия. 
И, имея грамм-градус в наличии, 
Распоясался до неприличия...

Дочь сидит и ревет сиротиною, 
Я надрался - скотина скотиною. 
И орал с крыши дома высотного 
Неприличные песни Высоцкого.

Вот такая случилась история. 
А виной все она - санатория! 
Не случайно, я понял, наверное, 
В тех краях был убит Мишка Лермонтов.

1988

В Ваши руки осторожно, 
Я судьбу свою вверяю 
И тревожно повторяю: 
"Невозможно, невозможно..."

Не могу никак поверить, 
Что судьба моя - плутовка, 
И бегу по скользкой бровке 
К Вашей двери, к Вашей двери.

Только дверь та на запоре - 
Видно, радовался рано. 
Ваше сердце - за забором, 
Под надежною охраной.

Подкуплю я часового, 
Пригоню лошадок пару. 
И не выдержат засовы 
Перезвон моей гитары.

И помчимся, и поскачем - 
Лишь бы выдюжили кони. 
Ах, пошли, Господь, удачу 
Оторваться от погони.

Кони стелются наметом, 
В облаках луна ныряет. 
Ну а что за поворотом - 
Кто же знает, кто же знает?..

В Ваши руки осторожно 
Я судьбу свою вверяю. 
Как молитву повторяя: 
"Все возможно, все возможно..."

1985

Сидишь, тихонько хлюпая, 
Ну что ты плачешь, глупая? 
Ну что опять печалишься, 
Что жизнь такая грубая?

Ах, Нина, Нина, Ниночка, 
ты просто как картиночка: 
Глядишь с улыбкой робкою, 
а на щеке - слезиночка...

Нам всем порою кажется, 
Что наша жизнь не вяжется, 
Но не пройдет и месяца,
Как снова все уляжется.

Ах, Нина, Нина, Ниночка, 
Ты гнешься, как тростиночка. 
А жизнь порой не улица, 
А узкая тропиночка.

Ах, жизнь - она как мельница: 
Все беды перемелются, 
И завтра, верно, сбудется, 
Во что сейчас не верится.

Ах, Нина, Нина, Ниночка, 
В твоих глазах грустиночка - 
Ведь ищем счастья полного, 
А есть лишь половиночка.

Ах, Нина, Нина, ясно ведь, 
Что жизнь такая разная, 
Хоть не всегда приятная, 
Но все-таки прекрасная.

1984

Я видел, как гаснет звезда, 
По небу скользя в тишине. 
Я часто летаю во сне, 
А вот наяву - никогда.

Я слышал, как птицы кричат, 
Кружа у разоренных гнезд, 
Как женщины плачут без слез 
И громко мужчины молчат.

Я радости помню часы: 
Ночное дыханье реки 
И бархат девичьей щеки, 
И свежесть упавшей росы...

Но мне не понять, не понять, 
Когда обронят невзначай 
Тяжелое слово "прощай", 
Что камнем придавит меня.

Прошел я немало дорог, 
Устал я от встреч и разлук - 
Как много знакомых вокруг, 
Но как одинок, одинок...

1985

Я сижу, забившись в тесный окоп, 
Встанешь - пулю заработаешь в лоб. 
А наш ротный старшина
Учит: голова одна 
И по форме быть без дырок должна.

Вот опять лениво бьет пулемет - 
То германец нам уснуть не дает. 
И сижу я день-деньской 
С непокрытой головой - 
Шапку сбило пулей-дурой шальной.

Надоело, братцы, мне воевать, 
Надоело по земле тосковать. 
И хоть грудь моя в крестах - 
Как бы голова в кустах 
Не осталась бы навек вековать.

Я махорочки у друга стрельну, 
А потом с винта в германца пальну, 
Ну а после вспомяну 
Про родную сторону 
И начну крестить злодейку-войну.

Видно, правду говорил мне земляк: 
Зря, мол, кровью поливаем поля, 
Мол, проклятая война 
Лишь буржуям и нужна, 
А крестьянам нужны мир да земля.

Только что-то земляку не везет - 
Старшина его с газетой усек. 
Он агитку ему шьет 
И в овраг его ведет - 
Чтобы, значит, земляка там в расход.

Я не знаю, как уж вышло, дружок, 
только палец сам нажал на курок... 
И лежит тот старшина, 
И не дышит ни хрена... 
Ох, дождется ль меня дома жена?..

Вторую неделю вокруг ни души. 
Тихонько звереем от этой глуши. 
К тому ж комары, как назло, хороши - 
Большие, как в тропиках какаду. 

Но нам не до них - чуть не валимся с ног. 
Скорей бы увидеть кострища дымок. 
И мы все упрямей идем на восток, 
А солнце склоняется к западу!

Вторую неделю бичами живем, 
Не курим, не пьем - макароны жуем. 
На сто километров не пахнет жильем - 
А нам так нужны эти запахи! 

С тоской вспоминаем далеких подруг, 
Весло выпадает из скрюченных рук. 
И мы все упрямей стремимся на юг - 
А солнце склоняется к западу!

Вторую неделю - дождей пелена. 
Не греет нас солнце, не светит луна. 
Колени дрожат, и не гнется спина, 
И даже начальник шатается. 
 

И кажется нам, что вообще не дойдем, 
Что сгинем в лесу и совсем пропадем, 
И, плюнув на все, мы на запад идем, 
Туда, куда солнце склоняется.

198?
 

Ария заморского гостя

Зовут меня "мексикано". 
Из Пуэрто-Рико даже, 
Но после второго стакана 
Все это, друзья, не важно.

Потомственный Дон Умберто, 
Я свято храню обычай - 
С ранья, как в родном Пуэрто, 
На лов выхожу добычи.

Я мелочь не трогаю вовсе, 
Зачем же скотину мучить? 
Но если дойду до блесен, 
Могу кой-кого "прищучить"!

Друзья мои в Монте-Карло 
Хватили уже по банке, 
А я тут, как Папа Карло, 
Таскаю мешок с таранкой.

Припомнив родной домишко, 
Запел я про землянику, 
Но этот паршивец Мишка 
Опять на меня зашикал!

Устал я, друзья, не скрою - 
Скорей бы в Пуэрто-Рико, 
Чтоб там с мексиканским боем 
Я мог от души поспикать.

Ребята, давайте не будем! 
Давайте про спирт забудем. 
Ну что вы взялись так резво? 
Посмотрим на вещи трезво!

Завхоз убери "уваженье", 
Оно для меня - униженье... 
Ах, только чуть-чуть для сближенья? 
И все ж у меня сомненья...

Ну ладно, раз всем - мне тоже. 
С булавочную головку... 
Ну нет, не настолько все же - 
Мне это и пить неловко.

Добавьте - совсем немного - 
Я, в общем, не пью такую... 
А впрочем, ведь мы с дороги - 
Давай уж как всем - двойную!

Ах, как проскочила быстро! 
Нормально! Да кто же спорил... 
Эх, уговорил, речистый - 
Ну так уж и быть - повторим!

Ну что как лекарство цедишь? 
Давай наливай по кружке! 
Как выпьешь, так дальше едешь - 
Поверь, старина, подружке.

А где же, ребята, тосты? 
А ну-ка, плесните "граммов"... 
Как кончилось? Вы это бросьте - 
Не пили еще за дамов!

Постой, командор, куда ты? 
Как "спать" - я ж еще не пела! 
Да ну вас совсем, ребяты, 
Напрасно я с вами села.

1984

Здорово, Петя, а по вашему "гут морген"! 
Тебе уж кофе, чую, подали в кровать. 
А я сижу - грущу с опухшей мордой: 
Чего-то с вечера не то принял опять.
Но пусть порою 
с бормотухи мне не спится - 
Я, Петь, плевал 
На вашу заграницу!

Ты там сидишь - весь в Хрюндиках и Сонях, 
В углу - видак и чемодан кассет. 
А я "Рубин" врубив, сушу кальсоны - 
Он греет здорово, хоть видимости нет.
Но пусть мне даже 
Панасоник и не снится, 
Я, Петь, плевал 
на вашу заграницу!

Ты, Петя, шастаешь там в джинсах и дубленке. 
От модных фирм отбою просто нет. 
А я костюмчик оторвал тут в уцененке - 
Теперь дружинники глядят мне дружно вслед.
Но пусть Монтана 
мне не греет ягодицу - 
Я, Петь, плевал 
На вашу заграницу!

Ты, Петь, вообще там время зря теряешь - 
Ведь смысл жизни только здесь поймешь. 
А чувства локтя, как у нас в травмвае - 
Поверь, ты в целом свете не найдешь!
Так приезжай, 
пора остепениться! 
И вместе плюнем 
мы на эту заграницу!

1988 [ноябрь, бульвар, 10 этаж, напротив телевизора]
 

Привет тебе, Марфута, в далеком штате Юта.
Придумала ты круто - уехать в этот штат.
И я теперь страдаю: гадаю и не знаю,
Вернешься ли ты к маю, как говорится, взад!

Приятель мой Васюта сказал, что в этой Юте
Такие баламуты, что просто спасу нет:
На вид мормон-мормоном, а хватит самогону -
И шасть к сеседским женам общаться тет-на-тет.

Марфут, я не стращаю, но если что узнаю,
То твердо обещаю - и, значит, не совру -
Хоть я и не Отелло, но коль такое дело,
Я выполню умело, что положено Мавру.

Хотел бы я, Марфутка, увидеть эту Ютку,
Хотя бы на минутку, хотя б одним глазком!
Увидеть, как бывает, как НЛО летает,
Как Штаты загнивают, не ведая о том.

У вас там, извините, в паршивом Солт-Лэйк-Сити
Есть все, что захотите - и все это лежит.
А тут, в родной столице, народ за всем толпится -
Прям, впору застрелиться, да пули - дефицит.

На тряпки мне, Марфута, не трать свою валюту:
На кой мне эти "сьюты" и прочий коверкот!
Купи мне лишь в Нью-Йорке портвейна "Три семерки":
С минтаевской икоркой он здорово идет!

У нас тут все, как было: опять пропало мыло,
Соль, сахар и белила, и карамель "Му-му".
Так ты там закругляйся, скорее возвращайся.
А ежли не вернешься - то я тебя пойму!

1990 

Вы видели, как ускоряется полем частица 
И мчится
Со среднею скоростью v-нулевое?
Такое
Увидишь не часто, а раз увидав, не забудешь. 
И будешь
Увиденным грезить и думать, что это - как сказка.
Фиг в глазки! 
Какие там сказки, коль мчится частица, 
Как птица, 
Плюя на лоренцево сокращенье. 
Сгущенье в пути силовых линий поля ее не пугает. 
Играя, 
Она увеличит небрежно вдруг скорость 
На корень 
Из разности двух величин: единицы и беты в квадрате, 
Потратив 
На все это времени меньше, чем нужно верблюду, 
Чтоб плюнуть. 
И вот уже дальше волною де Бройля помчится 
Частица 
(Теперь уже вся из себя длиной лямбда при этом) 
По свету, 
Давая возможность внезапным своим появленьем 
В селеньях 
Десятки поэм написать вдохновленным поэтам 
Об этом. 

Раздумья 

...Ничто так не трогает думы, 
Как долгий размеренный путь. 
Тогда через дней мишуру мы 
Стараемся в завтра взглянуть. 

Хотим осчастливить надежды, 
Придвинуть к сегодня мечту, 
Но память с нас требует прежде 
Понять прошлых лет маяту. 

Стучат без умолку колеса, 
Навстречу бегут города. 
И мучащим память вопросом 
Встают прожитые года. 

Ночь подошла осторожно, 
Свесила тьмы покрывало. 
Спрятала Солнце надежно, 
Уличный шум укачала. 

Выткала звездами небо, 
В окнах огни погасила. 
Снов пораскинула невод, 
В город влюбленных впустила... 

* * *

Опять обвал. На полпути 
я становлюсь перед стеной. 
Совсем один, совсем один... 
С непреклоненной головой. 
Стена бросает злобно тень 
и пожирает света плоть. 
Теперь терпеть иль не терпеть - 
уже не важно... Мертв Господь! 

Я видел власть великих чувств, 
не разделенных на потоки. 
Я видел мастеров искусств, 
что не признали мои строки. 
Заря, рожденная в золе, 
приходит в дом, как странник вечный. 
Любой, живущий на Земле, - 
хоть в чем-то, да небезупречен.